– Я люблю тебя!

Наташка опять помотала головой. Она знала это без слов. Было что-то более значимое. Он понял и посмотрел ей в глаза. Неужели?

Она кивнула.

– Адрес! Скажи адрес! Я напишу!

Как некстати заревели турбины готовой к вылету «тушки»! Наташка почти кричала, а Санька так и не смог ничего расслышать, пока устремившиеся к выходу на лётное поле люди не отсекли их друг от друга. Уже с трапа он последний раз помахал рукой и разглядел ответный взмах. А сев в кресло, впервые за всю свою альпинистскую жизнь понял, что больше нигде не сможет лезть на рожон. У него появился страх. Не за себя…

Хуже нет, чем тащиться вторым в связке по такой стене! Ничего не зависит от тебя: ни выбор маршрута, ни темп движения, ни даже общая судьба. Всё решает тот, кто впереди, а твоя доля – торчать на станции и терпеливо ждать, чем кончится его единоборство со скальным отвесом. Выдавать ровно столько верёвки, сколько ему потребуется для свободы движения, но ни сантиметра больше. И ждать… Чего? А чего угодно! Надеяться, что вот сейчас, наконец, сверху долетит долгожданный крик: «Рыба, принимаю!». И бояться другого крика: «Держи!!!». Если только тот, кто сорвётся, успеет крикнуть…

Мало кто знает, как всё это бывает. С одной стороны, потому, что падают люди со стен всё-таки не так уж часто. А с другой стороны, потому, что выжить после срыва повезло немногим. Представить страшно, что значит рывок от тела, пролетевшего хотя бы десять метров в свободном полёте!

А что такое десять метров? Тьфу! Всего-то пять метров выше последнего крюка плюс те же пять метров ниже его, пока не натянется страховочная верёвка. Да ещё сколько-то надо успеть её протравить, обжигая ладони, чтобы смягчить рывок, который запросто может сломать товарищу грудную клетку. Это если выдержат верёвка и крюк… Но какой же идиот будет бить крючья через пять метров? Сквозь них же потом верёвку не продёрнешь!

Вот и Андрюха явно ушёл вверх гораздо дальше, и пока не слышно, чтобы он забил хоть один промежуточный крюк. Да и хрен его так просто забьёшь в трижды долбаный мрамор! По мрамору лучше вообще переть без остановок.

Но что-то не движется наверх верёвка… На тренировках нижний давно бы уже разинул пасть и заорал что-нибудь вроде: «Мужик, ты чего там, гнездо вьёшь?». Да и от тех, кто снизу любуется на всё это мероприятие, замешкавшийся лидер поимел бы полную задницу ехидных комментариев. А стал бы возникать – попросту натянули бы верхнюю страховочную верёвку и сдёрнули бедолагу со скалы. Нефиг, мол, маршрут занимать без толку!

Только здесь не тренировка. И верхней страховки нет. А у тех, кто смотрит на их упражнения снизу, очко, небось, уже вовсю заиграло. Особенно у Нинки. Что-что, а уж её настроение Рыба чувствует, что называется, спинным мозгом. Оно и понятно. Страшное дело на такое со стороны смотреть. Вот когда сам корячишься на скале, страх куда-то

девается. Во всяком случае, не мешает работе. Разве что шея затекает от попыток рассмотреть, что там делает партнёр, да ладони под верхонками взмокают от постоянного напряжённого ожидания.

– Лёша, внимание!

Рыбе показалось, что голос Медведя неузнаваемо изменился. Он ещё раз бросил взгляд на крючья станции, поудобнее перехватил верёвку и затаил дыхание. Сверху раздался стук скального молотка.

Нехороший стук. Крюк у Андрюхи явно не шёл в трещину.

***

– …лезем мы, значит, дюльфером на Шхельду2…

Шура-Келдыш с тоской отвернулся. Димычевы байки он знал наизусть, тем более что за десяток лет их не прибавилось. Таким, с позволения сказать, юмором только тараканов травить в общаге.