Физический труд отнял у меня все силы и довел до изнеможения. На улице всё еще бушевал ливень, но я намеренно не закрывала окон, не упуская возможности вдоволь надышаться полной грудью. Меня по-прежнему слегка мутило, а в брюшной полости регулярно напоминали о себе пострадавшие от длительного закладывания за воротник органы, но я уже не сомневалась, что к утру непременно обрету бодрость. Я пыталась предположить, как прошел бы этот день, если бы наши с Родриком пути не пересеклись за завтраком: последовала бы я своему решению больше не пить или, что наиболее вероятно с учетом моего крайне неустойчивого состояния, присосалась бы к бутылке сразу по возращению в номер? Думаю, поход к шведскому столу стал бы моей первой и последней вылазкой, и остаток отпуска я бы провела взаперти, лишь изредка испуганно высовываясь на террасу и всё глубже утопая в болотных топях одиночества… Одним словом, в любом случае получалось – что ни делается, всё к лучшему, и я с изумлением поймала себя на мысли, что с нетерпением жду утра. И пусть я буду выглядеть нелепо в своей катастрофически не подходящей к тропическому климату одежде – разве тут своих фриков мало, чтобы на меня одну глазел весь Сан-Хуан? Подкачу джинсы до колен, рукава – до локтя, да и в кроссовках худо-бедно выживу, надо будет, вообще разуюсь!

Дождевой фронт постепенно сдвигался в сторону, а чуть позже ливень сошел на нет. Я вышла на усеянную лужами террасу, но не успела я насладиться величественным зрелищем предзакатного солнца, пробивающегося сквозь облачную гряду, как мое созерцательное настроение было нарушено требовательным пиликаньем телефона. Я хотела было не поднимать трубку, но затем подумала, что это может быть Родрик, решивший внести изменения в наши планы, и неохотно ответила на звонок.

–Неда! – встревоженный мамин голос звучал так громко и отчетливо, будто нас и не разделяли десятки тысяч километров, и мне даже стало не по себе от этой обманчивой близости, – девочка моя, как же я рада тебя слышать! Недочка, родная, с тобой всё хорошо?

–Привет, мам, у меня всё отлично, – я достаточно быстро справилась с первоначальной растерянностью, но преодолеть бесконтрольное желание резко бросить и больше не снимать трубку оказалось в разы сложней.

–Неда, не обманывай меня! Я знаю, что к тебе вызывали врача, – огорошила меня мама, но ее следующий вопрос вселил робкую надежду, что ей не известно, специалист какого профиля сегодня посетил мой номер, – ты чем-то отравилась, да? Нельзя было вот так уезжать, Неда! Я же положила тебе в чемодан все необходимые лекарства, а ты просто… Ты даже вещи не взяла! Ты понимаешь, что мы тут все чуть с ума не посходили! Мы тебя до вечера по моргам и больницам искали, пока отец не догадался билеты проверить, и то мы даже вообразить не могли, что ты без Алена улетела! Неда, что у вас такое случилось, если ты родной матери не могла рассказать?

–А ты у Алена спроси, мам, – мстительно предложила я, разрываясь между жалостью к изнервничавшимся по моей вине родителям и ненавистью к бывшему жениху, – короче, мама, у меня всё прекрасно, я тут отдыхаю, и через неделю приеду. Прости, что я уехала без предупреждения, потом объясню, ладно?

–Отдыхаешь? Ну-ну! – горько усмехнулась мама, – мне Михаил Олегович из турфирмы сказал, что ты сутками в номере торчишь, еще и пьешь в три горла!

–Уже не пью, а завтра с утра иду смотреть достопримечательности, – опровергла дошедшую до мамы информацию я, – да, я немного расслабилась, но поверь, мам, у меня были на то весомые причины. Мне жаль, что так всё получилось со свадьбой, и с вами, но ты должна мне верить, я не могла поступить иначе… Я приеду, и мы с тобой поговорим, обещаю!