Он достал «воки-токи».

– Всем, кто меня слышит. Говорит Андрей Горбунов, яхта «Северная птица».

Лишь треск и шорохи в ответ.

Его попытка была сродни стремлению утопающего ухватиться за соломинку, и все-таки он повторил, громко и отчетливо произнося слова:

– Всем, кто меня слышит. Говорит Андрей Горбунов, яхта «Северная птица». Мне нужна помощь!

– Зачем так кричать? – поинтересовался мужской голос. – Я не глухой. Здравствуй, Андрей. Это Говард Баро.

– Ты где? – только и спросил растерявшийся от неожиданности Андрей.

– А ты выгляни наружу.

Андрей высунулся из рубки и увидел метрах в двадцати по правому борту изувеченную штормом яхту. Вместо мачты из палубы торчал пенек с рваными краями; носовые релинги сметены. В кокпите «Снежинки» сидел Говард и махал ему рукой.

– А я зову, зову, – крикнул американец. – Подумал, ты спишь.

– Какой уж тут сон! – Андрей тоже поднял в приветствии руку. – Говард, тебе не кажется, что мы здорово вляпались?

– Всем, кто меня слышит…

Слышно было великолепно настолько, что Говард машинально огляделся. Вот это номер! Не далее полукабельтова36 от «Снежинки», то поднимаясь на волнах, то срываясь в ложбины между ними, качалась «Северная птица».

Он поднес передатчик к губам.

– Андрей! Это я, Говард.

Нет ответа.

– Андрей, отзовись!

Его не слышали. Говард отложил «воки-токи», сложил ладони рупором и закричал:

– Эй, на борту! Андре-е-ей!

Палуба «Северной птицы» оставалась пуста. А передатчик между тем снова заговорил голосом русского: «Всем, кто меня слышит…».

– Что за бред? – возмутился Говард и внезапно сообразил, почему он Андрея слышит, а тот его нет. Идиот! Не нажал клавишу «отзыв».

Происходящее не располагало к веселью, однако Говард не удержался, с насмешкой сказав в микрофон:

– Зачем так кричать?

* * *

– Зачем так кричать? – обиженно спросил приятный женский голос.

– Плохо слышно.

– Это вам плохо слышно, а мне – прекрасно.

«Хамит, – подумал Говард. – Распустились, однако. При мне строже было».

– Так что вы хотели? – поинтересовался женский голос.

– Это банк?

– Да.

– Соедините меня с мистером Болтоном.

– По какому вопросу?

– По личному. Это Говард Баро.

Он корил себя за то, что подвел Матти, и позвонил, чтобы еще раз извиниться, рассчитывая, что старый товарищ уже остыл.

– Простите…

– Должно быть, вы недавно работаете в банке.

– Это неважно. Так как вас представить?

– А вот так и скажите – Говард Баро.

В трубке запиликала песенка Мадонны. Потом опять объявилась телефонистка:

– Алло? Вы слушаете? Мистер Болтон на совещании.

Так любезны секретарши бывают, когда им приходится лгать по поручению начальства.

– Понятно. И сегодня в банк он уже не вернется, – продолжил Говард. – Пожалуйста, когда Матиас появится, скажите ему о моем звонке. И попросите его связаться со мной. Мой номер телефона…

Звонка от Матти не было ни назавтра, ни в последующие дни. Значит, не простил… Что ж, тут помочь может лишь время. Оно все сглаживает, есть у него такая особенность.

Зато позвонил Хьюэлл. Должен был приехать через неделю, а вместо этого позвонил и сказал, что прибудет самолетом уже этим вечером.

– У меня новости, – сказал программист.

– Плохие или хорошие?

– Всякие.

Заинтригованный, Говард отправился встречать Хьюэлла в аэропорт.

– Привет, Нельсон. Рад тебя видеть.

Они сели в машину и отправились в Портсмут. Всю дорогу Говард рассказывал, как идет подготовка яхты к трансатлантическому рейсу. Хорошо идет. Поэтому точно в срок они поднимутся на ее борт, и «Снежинка», вся в белых парусах, как невеста в подвенечном платье (как Мэри в давних мечтах Говарда) выйдет в море.

Он ждал, что Хьюэлл перебьет его и вывалит то, что привез с собой: новости хорошие, новости плохие. Однако программист помалкивал. Нет, конечно, он живо реагировал на рассказ Говарда, но с собственными откровениями не спешил.