«Суд», в конце концов, оправдал Бехера, сочтя, что он использовал романную форму не злонамеренно, а всего лишь неумело. Мнение Брехта как председателя суда не было отмечено, однако он несомненно говорил о необходимости осуждения автора, чей роман показал, «как (даже эстетически) великолепный материал может быть испорчен использованием устаревших художественных форм и, прежде всего, ассоциативной манеры письма»>93. Позиции, занятые в этом споре, станут лейтмотивами будущих разговоров Беньямина и Брехта.
Участие Брехта в «суде» «Группы 1925» вполне могло обсуждаться в разговоре между Асей Лацис, Райхом и Беньямином 6 декабря 1926 года, сразу по приезде Беньямина в Москву. «Я рассказал [Асе Лацис] о Брехте», – записал Беньямин на первой странице своего «Московского дневника», и похоже, что друзей Брехта, Лацис и Райха, интересовали именно личные дела Брехта, потому что Беньямину было особо нечего рассказать о его творчестве, в то время ему практически неизвестном38.
Карола Неер на берлинской радиобашне. 1926
Следующая встреча Беньямина и Брехта состоялась приблизительно в 1927 году на банкете после выступления актера Людвига Хардта. Присутствовали Хардт, Брехт, Клабунд, Карола Неер, Беньямин – пришедший с Клабундом и Неер – и Сома Моргенштерн, рассказавший в 1974 году об этой встрече в письме Гершому Шолему. Моргенштерна нельзя назвать надежным свидетелем, но его рассказ вряд ли является и полностью выдуманным. Спор показателен для полемики о Сталине и Троцком, а также как свидетельство изменения политических взглядов – в первую очередь Брехта. Моргенштерн пишет:
Я уже рассказывал Вам, что встречался с Беньямином впоследствии. Это произошло в Берлине после выступления Людвига Хардта, конечно же, известного Вам и оцененного по достоинству. После спектакля я пошёл с ним ужинать, там были и другие люди, среди них Брехт, Клабунд и его очаровательная жена Карола Неер, которую через несколько лет заманят в Москву и замучают. Я уже познакомился с Брехтом, также благодаря Людвигу Хардту. В то время он был еще не так знаменит. Его можно было встретить в Берлине в богатых еврейских домах, где он исполнял свои баллады, аккомпанируя на гитаре. При таких обстоятельствах я и услышал «Легенду о мёртвом солдате» в его изумительном исполнении, почти столь же хорошем, как у часто выступавшего с ней Людвига Хардта. Не помню точно, какой это был год, но в центре всеобщего внимания было дело Троцкого. Тогда Троцкий уже жил в ссылке в Турции 39.
В ходе вечера – а вечера с Людвигом Хардтом были всегда прекрасны – беседа за столом приняла новый оборот, когда кто-то упомянул о Троцком. Вы со мной не согласны, но я до сих пор убежден, что Клабунд был коммунистом. Этот спор разделил пополам наше общество. Брехт, Клабунд и его жена были полностью за Сталина. Мы с Хардтом горячо защищали Троцкого, нас поддерживал и Беньямин. Мне все это так хорошо запомнилось, так как в какой-то момент я заметил, что, по крайней мере, эта история подтверждает одно – старый добрый антисемитизм все еще распространен в Советской России, – и тут Брехт просто вскипел. Я тоже за словом в карман не лез, в общем, спор разгорелся нешуточный. Хардт был гораздо больший чем я поклонник Брехта – я знал только «Барабаны в ночи», и то только благодаря Хардту, пытавшемуся нас примирить и в то же время наслаждавшемуся накалом дискуссии; для Хардта ни один спор не мог быть слишком яростным. Беньямин поддержал меня, но, как мне показалось, эта тема не особо его интересовала. Я сгоряча обвинил Сталина в антисемитизме, что в то время оставалось бездоказательным, поэтому моя позиция была уязвимой. У Брехта нашелся контраргумент: он в качестве доказательства привёл Зиновьева, еврея, выступившего против Троцкого. С этим общеизвестным фактом мне пришлось согласиться – но едва ли поддержка Зиновьева имела решающее значение для победы Сталина. При жизни Ленина Сталин был человеком не более чем третьего сорта. У него хватило сил бросить вызов Троцкому – в то время триумфатору победившей Революции, – Сталин, осторожный человек, осмелился на это и добился успеха – это свидетельствует о смене настроения в стране, о том, что партия его поддерживает и что подобная личность смогла изгнать Троцкого из России. Этим аргументом я завоевал поддержку Беньямина и Хардта, но не выиграл спор, потому что споры всегда выигрывал Бертольд [