– А зря, – укорил меня Женя. – Супы полезны для желудка. Что сегодня много набегал? – резко переменил тему.

– Да так, – отмахнулся я. – Средне. Тому клоуну кляп, да другому плеть. Ничего особенного и интерес… Постой. Кстати, с последним любопытно. Встретился с ним Макдаке и он предложил работу.

– В Макдаке?

– Нет, – несколько мгновений помолчал, подбирая слово, но так ничего и не придумал. В итоге ответил:

– Моделью.

– Кем? – скептически осмотрел меня сосед.

На парней с обложек журнала я не походил ни с какой стороны, потому не удивился его взгляду.

– Своеобразной такой моделью, – встал и посмотрел на воду в кастрюльке, хотя закипеть та не могла по определению, просто запах от овощей настолько разжег аппетит, что замороженные пельмени на столе начали казаться божественной пищей. – Какая-то медицинская фирма у него и требуются модели с правильной формой черепа. Сказал, что у меня идеальная.

– Да-а-а! – многозначительно протянул Женя. – Москва. Москва. Страна возможностей. Надо же такую работу не просто придумать, а еще и найти. Модель с идеальной формой черепа! Что мерить-то будешь? И вообще, пойдешь?

– Вряд ли, – неуверенно ответил я, а взгляд опустил на пол, будто там было нечто интереснее грязи.

– Почему? – искренне удивился сосед. Тонкости моей работы он знал хорошо. – Платят мало?

Парень с лошадиным лицом обернулся на меня. Поблымал блеклыми глазами и снова принялся мешать треклятые овощи. Я уже не мог дождаться, когда он их пожарит и уйдет.

– Про зарплату вообще разговора не было.

– По-моему меньше, чем сейчас, тебе нигде платить не будут, – усмехнулся Женя. – Так что и терять нечего, стоит идти.

– Не нравится мне там что-то. Предчувствие плохое, – признался я. – Что может мерить модель с идеальной формой черепа?

– Очки, – Женя открыл ножом тушенку и высыпал бело-коричневое содержимое в воду. – Может быть еще какие-нибудь устройства. Например, скобы, штифты какие-нибудь для тех, у кого челюсть поломана. Да что угодно можно мерить!

По кухне разлился запах вареного мяса. Слишком сильный, чтобы быть настоящим.

– Зубные протезы еще можно мерить, – вклинился в разговор парень с лошадиным лицом. – А еще глазные протезы.

– Для этого надо быть беззубым и не иметь глаз. Или глаза, – посмотрел на него Женя.

– Надо, – парень выключил конфорку и, взяв сковороду, ушел из кухни. Многие в этой квартире обходились без тарелок.

Мы проводили его глазами. После я встал и посмотрел на воду. Не закипела.

– Точно супом не поделиться? – жалостливо посмотрел на меня сосед. – А то мне тут одному много? – указал на маленькую и тощую кастрюльку, из которой и кот вдосталь не наестся.

– Однозначно, – присел я обратно на табуретку.

– А в эту контору ты все ж сходи, – Женя выключил конфорку. – Вряд ли там страшно. Раз их интересует форма черепа, а не отсутствие зубов и глаз, значит, там примеряют что-то другое. В конце концов, ты всегда можешь отказаться. Я бы, на твоем месте, сходил.

– Посмотрим.

На кухню стали заползать тени. Вначале они спрятались по углам, потом принялись осторожно выбираться в центр. За год проживания в Москве так и не привык к наступлению темноты в центральной полосе России. Долго здесь держится пограничное состояние, называемое сумерками. У меня, в родных Шахтах, если день, то солнечно и жарко. Если ночь, то темно и жарко. А пограничное состояние длится минут пятнадцать-двадцать.

Я включил лампочку, висевшую на проводах. Кухню залил тусклый желтый свет, нагнавший теней в перенаселенную квартиру. Суп на плите кипел – остывала электрическая печь долго.

– Как там, кстати, дела у твоей группы? – поинтересовался Женя.