И таких историй у Танни в школе было полно. Учителя предпочитали с ней вообще не связываться, не делать ей замечаний, но любви ей это не добавляло, как и высоты оценок. Я вот училась гораздо лучше Танни, хотя она меня втрое умней. И этот ее ум почему-то не подсказывал ей промолчать ради своего блага. Она лепила все, что ей хотелось всем, кому хотелось, в глаза. Она не умела сдерживаться, и школе ее характер не был приятным. Причем распространялось это только на учителей, со сверстниками она ладила куда лучше. Ее всегда любили люди, и девчонки, и парни, и она частенько общалась и с теми, кто старше, и с теми, кто младше, и даже легко находила общий язык с разными группировками по интересам – что с ботанами, что с отвязным хулиганьем.

Но в универе Танни была куда спокойней. Может, потому что мы изучали те предметы, которые нам были интересны – мы же сами пошли учиться на лингвистов. Силой, как на физику, например, нас никто не загонял. А может, еще какие причины были, в общем, она вела себя спокойно и немного отстранённо на лекциях, молча записывая и не переча преподам. Правда, аккуратностью в посещениях она не отличалась, но прогулами грешили все – у нас не было обязательной посещаемости.

К первому зачету я готовилась тщательно. Я не прогуляла ни одной лекции, так что весь боекомплект записей у меня был в наличии. Я начала их перечитывать еще за две недели, решив, что если буду иногда почитывать, в голове информация отложится гораздо лучше, чем за два дня устраивать мозговой штурм, пытаясь впихнуть невпихуемое в голову, и так переполненную информацией после первого семестра.

Танни же особо никак не готовилась, чем заставляла меня немного волноваться. И (да, признаюсь, хоть это и некрасиво) злорадствовать. Я была уверена, что, несмотря на весь ее громадный интеллект, я получу оценку выше, чем Танни. Потому что она не готовилась. Я этого не видела точно. А трудно было бы не заметить, если учесть, что мы живем вместе.

Но все вышло с точностью до наоборот. То есть отметки-то мы получили одинаковые, но я вся измучилась при ответе, потому что преподша сверлила меня своими злобными глазенками, я ей явно не нравилась, как ни пыталась казаться милой, и она задавала и задавала мне вопросы. Нет, она не пыталась меня завалить, это я знала точно, ей хватало достаточно схематичных ответов, но она прогнала меня по билету по-полной. Боже, да у меня холодный пот на спине проступил и даже челюсть стала постукивать к концу ответа. А Танни!!!

О, я сначала ушам своим не поверила. Она там сидела перед преподшей, о которой ходили слухи, что она злобная мегера, и отвечать у нее это все равно что проплыть между Сциллой и Харибдой, но с Танни она так мило щебетала… Еще и конфетами ее накормила! Не спросила НИЧЕГО! Ни одного вопроса! То есть она просто поверила Танни на слово, что та готова! Я думала, у меня отпавшая челюсть к парте приклеится. Как это так? Я была просто в шоке.

– У нее всегда так было? – спросила меня Дария после того, как мы отстрелялись. Нас еще и однокурсники потретировали, требуя кровавых подробностей нашего зачета и этой хохмы с Танни.

– Нет. Никогда такого не было.

– То есть в школе ей за красивые глаза «отлично» не выставляли? – уточнила Дария.

– Наоборот, у нее оценки были низкими.

– Странно… Ну может, она на дочь нашей ведьмы просто похожа…

– Ага, или наша мегерища лесбиянка и Танни соответствует ее представлениям о красоте партнёрш.

Мы хором прыснули. Обсуждаемая нами Танни преспокойно сидела в кафе, на нее сегодняшний случай, о котором весь курс гудел, как растревоженный улей, не произвел впечатления.