Он успел поставить ногу на ступеньку кареты, как в ворота влетел еще один кавалерист.

– Быстрее!

Капитан кирасиров взмахнул рукой.

– Королева в опасности! Марш, марш!

И солдаты, пришпорив коней, понеслись по аллее. Возницы щелкали кнутами, и экипажи буквально сорвались с места под громкое ржанье лошадей. Гвардейцы буквально поймали его на лету, и через секунду он уже прижимал к себе Фиону. Королева была бледна и вздрагивала как от боли при каждом резком движении.

Несколько гвардейцев скакали рядом, но, сколько их сопровождало кортеж, разглядеть было невозможно.

Они проехали по парковой аллее, а затем свернули на юго-восток и выехали на широкую улицу, постепенно спускаясь вниз с холма. Экипаж совсем не приспособленный к такому быстрому передвижению подпрыгивал на булыжной мостовой, гвардейцы подпрыгивали на сиденье, Реган изо всех сил пытался хоть немного облегчить мучения Фионы, голова, которой моталась из стороны в сторону. Королева уже прикусила губу и бледность, вновь охватившая лицо женщины, заставляла сердце мага замереть от бессилия.

На пустынных улицах совсем не было людей, горожане попрятались по домам либо, имея возможность, уже бежали перед угрозой вторжения иноземного войска.

Марсель не знал войны уже сотни лет. Внезапно карета затормозила, чуть не врезавшись в передний экипаж. Реган поднялся во весь рост, пытаясь разглядеть что-то за стоящими перед ним людьми и лошадьми. В сгущающихся сумерках разглядеть что-либо было почти невозможно. Кавалеристы впереди замерли, и до него доносились только отдельные обрывки фраз. Посовещавшись, всадники выстроились перед передним экипажем, а двое направились к карете.

– Ваше величество! Как вы себя чувствуете? Нам нужно принять решение.

Офицеры не смотрели в его сторону и он, в очередной раз подумал, что пока еще не являлся в их глазах кем-то, кто может и способен принимать решения. Фиона попыталась приподняться, но вновь опустилась на сиденье кареты. Потом снова приподнялась и протянула магу руки. Реган опустился на одно колено и помог ей встать. Опершись на его плечо, королева выпрямилась с видимым усилием. В простом домашнем платье, с распущенными волосами, она, тем не менее, выглядела так, словно вот-вот должна была взлететь, подняться над этими неуверенно чувствующими себя мужчинами, призванными беречь, хранить ее, но не желающими взять на себя ответственность за последствия поступков своих и подчиненных им солдат.

– Я слушаю. Я слушаю тебя, Моран.

Капитан гвардейцев поспешно спрыгнул с лошади и склонил голову. Кирасир последовал за ним, и некоторое время мужчины молчали, словно подбирая слова. Первым заговорил кавалерист.

– Ваше величество ниже на улице метрах в ста пятидесяти замечен враг. Мы не знаем, сколько их, пятьдесят, сто или больше. Мы можем атаковать и попробовать проложить дорогу Вашему величеству. Но существует риск, что атака не удастся, и вы останетесь без защиты. Капитан Моран предлагает другой вариант, попробовать пробраться мимо вражеских постов переулками. Но тогда мы вынуждены будем оставить здесь экипажи.

Оба варианта показались Регану никуда не годными. Сумасшедшая атака в лоб противника, о котором ничего не известно в полутьме, когда невозможно было понять, кто на самом деле перед тобой, была ничем не лучше ночного блуждания по переулкам. Так легко было просто попасть прямо в руки персов.

Офицеры напряженно ожидали ответа Фионы, а мужчина чувствовал, как она слабеет, держится изо всех сил, но судя по всему, не хочет и не может найти ответа, только сильнее прижимается к нему. Реган поднялся и обнял жену. Пускай он не король, а только принц-консорт (хотя на самом деле его статус официально еще никак не был определен), пускай просто муж королевы. Нет, ответит он.