– Чего тебе, воин? – спросил я спросонья.

– Васичу, Вахин Ханска – сичангу, кола, – ударив себя в грудь, произнес индеец.

– Очень убедительно, – кивнул я ему, не поняв ни единого слова.

Добродушное лицо краснокожего улыбнулось мне в ответ.

– Васичу… – снова начал он.

– Постой, приятель, – перебил я его. – Ни черта не понятно, о чем ты тут твердишь… Эй, Чарли, помоги разобраться с воином.

Бент проснулся, протер глаза и, зевая, спросил у индейца, что ему нужно. Тот повторил те же самые слова и ткнул пальцем в мой пиджак. Чарли с усмешкой перевел:

– Вахин Ханска, а это значит Длинная Стрела, брюле и твой друг.

– Очень приятно, знаешь, – сказал я. – А «васичу», что означает «васичу»?

– Бледнолицый, на языке лакота.

– Ага, – уразумел я. – И что же хочет от васичу Вахин Ханска?

– Ему, вроде бы, приглянулся твой пиджак.

– И я бы не сказал, что мне он противен.

Индеец опять заговорил, сопровождая слова красноречивыми жестами. Сначала он указал на мой пиджак и сделал движение, словно одевает его. Потом провел пальцем по заштопанным местам на моей одежде и, скорчив недовольную гримасу, односложно буркнул:

– Шича!

– Что? – я поднял глаза на Бента.

– Брюле не нравится твоя охотничья одежда.

– Мне тоже. И что он предлагает?

Состоялся быстрый диалог на лакота между индейцем и метисом.

– Не думай плохо о Вахин Ханске, Джо, – сказал мне Бент, положив руку на плечо индейца. – Он не попрошайка, и предлагает честный обмен.

Бент взял у индейца сверток и развернул его. Перед моим взором предстали замшевые штаны и куртка, красиво отделанные геометрической тетонской вышивкой и отороченные густой бахромой, а так же пара легких летних мокасин. Я не был глупцом, чтобы упустить шанс обменять костюм на удобную индейскую одежду и обувь.

– Ну что ж, – сказал я. – Балов в кочевьях шайенов не предвидится. Пусть брюле щеголяет в моем костюме перед красавицами племени.

Я достал из сумки брюки и вручил их вместе с пиджаком Вахин Ханске. Тот пытался сохранять приличествующий краснокожей расе равнодушный вид, но не долго. Он быстро облачился в костюм и с важностью прошелся перед собравшейся вокруг кучей соплеменников. Не совру, если скажу, что он смотрел на них, по меньшей мере, с превосходством.

Я последовал примеру, брюле и надел на себя обновку, только в отличие от него, не стал важничать перед своими спутниками. Проснувшаяся Лаура подошла ко мне и, потрогав замшу, с удовлетворением произнесла:

– Отличная выделка, мистер Кэтлин. Индейские женщины – прекрасные мастерицы… – Она посмотрела на ручей. – Надо бы освежиться перед дорогой.

Когда она пошла к берегу, я окликнул её:

– Лаура, Вы не будете против, если мы пройдемся вместе?

– Отчего же? Присоединяйтесь! – Она махнула мне рукой.

За всю дорогу от ранчо Карстерсов я почти не был с ней наедине, а если и выдавалась такая возможность, то я сразу тушевался, не находил слов и, используя любой предлог, скоро ретировался. В общем-то, это было на меня не похоже. Как уже говорилось ранее, я имел на своем счету не мало амурных похождений. Но в том-то, наверное, и было закавыка, что любовью в них и не пахло. Я легко завоевывал женщин и с такой же легкостью забывал о них на следующее утро. Здесь было все иначе. Я никогда не верил в такое понятие, как любовь с первого взгляда. Не верил, пока на главной улице Канзас-Сити не увидел прекрасную незнакомку. С тех пор в моем сердце поселилась застенчивость, от которой я долго не мог отделаться.

После того, как мы ополоснулись, Лаура, вышла на берег и, сорвав с земли травинку, присела рядом с высоким тополем.

– Присаживайтесь, мистер Кэтлин, – пригласила она меня. – Мы можем посидеть здесь с Вами, пока Чарли будет готовить завтрак.