Во дворе Бобров помог ей припарковаться – «давай еще назад, полметра есть, минимум!». Проводил до подъезда. Женя занервничала – кажется, сейчас он попросит еще кофе.

У нее дома.

Но Миша только поцеловал ей руку, сказал, что позвонит завтра и, не оглядываясь, пошел к машине.

А Женя еще до трех утра читала проклятые рассказы. И возмущалась бесконечными «волнами страсти, охватившими ее от наманикюренных пальчиков до самых сосков» и «взглядом бездонных синих глаз, пронизывающим всю плоть». Или бредом вроде: «…отчаянно тонкая струнная игла наполнила душу воскрешающим к жизни напитком».

В начале четвертого Женя упала в постель совершенно без сил и поняла, что, несмотря на усталость, из-за трех выпитых «эспрессо» заснуть не получится. Но… Но очередной бессонной ночи она просто не выдержит.

Пришлось лезть в заветный пузырек за половинкой снотворной таблетки. Снотворное «зацепилось» за выпитое вечером пиво. Подействовало мгновенно.

И возродило старый кошмар.

…Она опять – в той комнате. И опять – в помещении никого нет, только в открытое окно врывается неприветливый ветер. Пуст диван с комком нестиранного белья. На кресле возвышается кучка небрежно брошенной одежды. На стуле валяется старый, потертый глянцевый журнал. Здесь никого нет, нужно уходить… Но Женя знает – они где-то рядом. В распахнутом шкафу, за рядами плечиков с дешевыми костюмами… Или – за гардиной, за плотной темно-синей гардиной, которая чуть шевелится под порывами ветра… И Женя чувствует – опасность непреодолима. И даже если сейчас повернуться и попробовать убежать, чтобы оказаться в подъезде, где светло, и соседи, и курят на площадке спасительные подростки, – она все равно не успеет. Они – везде, их запах пропитывает всю комнату, и дешевую мебель, и проклятые шторы…

Разве может сниться безысходность?

Но Женя знает, что выхода у нее нет.

И она просыпается – одеяло сброшено на пол, простыня сбилась, пижамная курточка задралась чуть не до горла… Ей страшно, до сих пор страшно, и за окном – еще темень, и одиночество стучится изо всех уголков квартиры.

Женя посмотрела на будильник и со стоном откинулась на подушку. Пора вставать – уже половина седьмого, сейчас затрезвонит будильник…

Впереди – работа, чтение бесконечных рассказов, придирки Хилого Босса, настороженность коллег… А она чувствует себя так, словно вернулась домой после смены в шахте. Она не выдержит еще один рабочий день!

Пришлось закрыть глаза, сосредоточиться и спросить себя – строго так спросить: «Для чего ты живешь, моя дорогая? Разве не для того, чтобы твои родители – пусть на небесах! – смогли гордиться тобой? Твоим успехом? Твоей карьерой, собственной квартирой, новой машиной, настоящим другом рядом? А это все без труда не дается…»

После нотации, прочитанной самой себе, Женя выпрыгнула из кровати. Голова кружилась, во рту было сухо. На ощупь, не открывая глаз, она поплелась в ванную.

Переживем. Выдюжим. Справимся!

Женя долго стояла под горячим душем, соскребая с себя остатки сна и приснившегося кошмара. Когда же эти сны кончатся! Ведь прошло столько лет!

Наконец страх отпустил ее. Женя выключила воду, растерлась жестким полотенцем и выбралась из ванной. Протерла изошедшее паром зеркало, с опаской взглянула в него – от такой жизни недолго и морщинами пойти!

К счастью, морщины пока не появились. А лицо после горячего душа выглядело свеженьким и даже розовеньким. Недосыпную мигрень удалось вылечить крепким кофе вкупе с цитрамоном. Женя повеселела. Одеваясь, она думала: «Я превращаюсь в железного человека. В Александра Македонского. Скоро мне будет хватать четырех часов сна… Ну и что: устаю… Ну и ладно: Дубов – скотина… Зато я делаю карьеру. Карьеру в Москве. Не об этом ли мы мечтали с мамой и папой?»