Он смотрел на нас, словно на привидения, словно мы вернулись с самой преисподней.

Леонор, сидевшая слева от мужа, тоже была крайне удивлена и напугана и, скорее всего, больше переживала, что сейчас всё идёт не по плану.

– Ваше Величество, – поклонилась Жозефина, когда мы дошли до них.

Император никак не отреагировал. Его глаза бешено бегали от меня к дочери, и, казалось, Луи был единственным человеком, которого узнал отец.

– Соскучился, Император Кристофер? – язвительно сказала я, – что замер? – Я встала рядом с ним. – Поданные ждут начало бала.

Не дождавшись его ответа, я повернулась на гостей и громко сказала:

– И пусть начнётся бал!

Тут же заиграла музыка и начался вальс. Я стояла по правую руку трона отца, как и подобало наследнице. Жозефина стояла рядом со мной.

– Катрин, дочка, – подошла мама, – это ты?

– Да, Ваше Величество, сильно плакали по мне? – холодно спросила я. – Не прошло и полгода, а вы устраиваете пышный бал, как будто ничего не случилось.

– С тобой, как и прежде, невозможно разговаривать! – фыркнула она. – Я думала, ты повзрослела, а ты всё та же взбалмошная девчонка! – Леонор развернулась и отправилась разговаривать с другими гостями.

– Мам, – шепнула Жозефина, – я хотела заговорить с бабушкой, познакомиться, но она даже не взглянула на меня.

– В этом вся она, – кивнула я, – не бери в голову.

– Сестра, – к нам подбежал Эрик и поцеловал мою руку, – я не верю, что ты жива!

– Жива, – кивнула я, – уже примерил корону?

– Не говори глупостей, я даже думал, что после того, как отец оставит трон, передать всю власть парламенту. Какой во мне смысл?

– Это пока, потом вошёл бы во вкус.

– Катрин, – с укором посмотрел на меня брат. – Ваше Высочество, – он поцеловал руку Жо-жо, – ваша мечта сбылась?

– Да, Ваше Высочество, – кивнула она.

Все августейшие особы подходили, выказывая почтение. Наигранно радовались нашему чудесному спасению и восторгались красотой и учтивостью Жозефины. Девушки-танцоры сливались в нежно-розовое безумие, разбавленное чёрными фраками юнош.

Ничего не изменилось за эти пятнадцать лет: те же стены с фресками и полы из мелкой мозаики. Оркестр на балконе и «сливки» общества, расхаживающие с бокалом шампанского.

– Я приказала, чтобы вам подготовили комнаты, – как будто между прочим сказала Леонор, подойдя в очередной раз к нам.

– Спасибо, но нам на троих достаточно одной.

– Это неприемлемо, чтобы взрослая дочь спала в одной постели с матерью.

– Во-первых, мы любим своих детей и не селим их подальше от себя, а во-вторых, я не оставлю дочь без присмотра в этом осином улье.

– Тебя не было пятнадцать с лишним лет, – резко высказалась мама, – а ты вместо того, чтобы проявить уважение, продолжаешь грубить! Ты вообще не поддаёшься воспитанию!

– Мадам Леонор, – усмехнулась я, – мой характер – ваших рук дело.

– Ни разу не приехала, не навестила родителей! Неблагодарная!

– А вы? Ваше Высочество! Тоже не жаловали своим вниманием. Совсем неинтересно было посмотреть на внуков? Или как мы живём? А может, меня муж обижает, а я осталась совсем без защиты вне стен родительского дома…

– Хватит! Не желаю больше продолжать этот бессмысленный разговор, – сказала Леонор и, развернувшись, отошла.

– Хоть в чём-то мы сходимся.

– Мам, – шепнула Жо-жо, – если не хочешь тут оставаться, то мы можем уехать после бала.

– Нет, моя птичка, я обещала показать тебе за́мок.

Отец поглядывал на меня испуганным взглядом.

– Это точно ты сделал, – буркнула я себе под нос.

Я не сомкнула глаз, находясь в родительском доме. Мне постоянно мерещились шаги и шорохи. В мучительном ожидании утра ночь показалась бесконечной.