– А чем там можно заняться? – интересовался Крестовский. Эдик честно признался, что однажды ему предложили поработать разносчиком рекламы. Пару дней он таскался с листками какой-то компании, выпускающей экологически чистые продукты питания, но потом отказался. Парни из Нижнего Новгорода, которые промышляли в том же районе, засмеяли.

Но больше всего новый знакомый напирал на то, что можно потихонечку таскать вещи из немецких супермакетов. Только потом, учил он Родиона, надо действовать осмотрительнее – реализовывать уткраденные вещи на следующий день. На что Крестовский про себя ухмылялся: «Учи ученого, ты мне только помоги туда попасть, в эту Германию, а там…» Так далеко, правда, Родион еще не загадывал. Мелко воровать, как это делал Эдик, было ниже его достоинства.

Вообще, надо сказать, что в голову Эдика не сразу пришла эта идея. История Кутузова была проста, как три рубля. На закате советской истории жил он в городе Барнауле. Учился в техникуме, увлекался рок-музыкой, подумывал о высшем образовании. Вообще-то, ему хотелось поразить мир своими открытиями. Особенно почему-то нравилась дальняя страна Австралия. Он спрашивал всех: «Слушай, не знаешь, как уехать в Австралию?» Все думали, что Эдик юный провокатор и на всякий случай советовали поступить в институт, заняться комсомольской работой.

Но тут подошло время служить в армии, а родители считали, что именно она может стать для сына настоящей школой жизни. Эдик не сопротивлялся и честно отправился на Северный флот. А дальше было до банальности просто и типично: начались нелегкие флотские будни, зуботычины «стариков». После очередного педагогического мордобоя Эдика отправили в госпиталь на поправку. Пострадавшего первогодка начальство стало уговаривать рассказать о том, кто его избил. Части позарез нужен был показательный суд над «неуставниками». Но он-то хорошо знал основной закон «Закладывать ближнего – нехорошо». За несговорчивость начальство обещало после возвращения устроить ему кромешный ад. Поэтому после недолгих колебаний он подался в бега.

Оказавшись на воле и раздобыв чей-то паспорт, начал активно наслаждаться сладкими дезертирскими буднями. Впервые в жизни он понял, как здорово быть свободным и жить в огромной стране, в которой происходило, черт знает что.

Военкомы вычисляли его по месту жительства, наводили справки среди дружков и родителей, а он в это время колесил по республикам СССР, словно предчувствовал, что скоро все это станет чужой территорией. И каждый раз обнаруживал для себя, что неизменно оказывался около государственной границы, то с Турцией, то с Болгарией, то с Польшей. Это был рок.

Самой простой Эдику в свое время показалась польская граница. Там было меньше «колючки» и больше электроники. И он поехал в Западную Украину. Ему без особых приключений удалось попасть на территорию сопредельного государства.

В Польше его больше всего поразили двухэтажные электрички и он стал разъезжать «зайцем» по окрестностям. Однако, в отличие от Союза билеты здесь проверяли не тщедушные пенсионеры, а бугаи с пистолетами и наручниками. Бегал от них как мог, но в конце концов догнали и сдали в полицию.

Смекнули, что имеют дело с иностранцем. Но Эдик тогда больше всего боялся передачи в Союз, поэтому решил молчать, не выдавая гражданство. Полякам в конце концов надоели бессмысленные допросы и они обратились в Интерпол – тут-то и всплыли отпечатки кроссовок на границе. К делу подключились местные кегебисты.

Когда его доставили на польско-советскую границу, там уже с нетерпением ждали советские пограничники с ящиком водки и закуской. По неписаным правилам, та сторона, которой возвращали нарушителя, выставляла угощение своим более бдительным коллегам. Тут же возле символических столбов началась «торжественная передача». Захмелевшие поляки даже взгрустнули немного: «Старик, мы тебя чекистам не отдадим, они тебя замучают до смерти…» Но, разумеется, отдали.