– Ты даже слушать меня не хочешь, жлоб! – полетел ему вслед полный ненависти упрек жены.
В кабинете Сергей неожиданно вспомнил, что так и не ознакомился с посланием профессора Клауса. Старик настойчиво просил внимательно прочитать письмо сразу по приезде в Москву. Сергей был уверен, что это очередная просьба-намек на персональные чаевые за успешные результаты лечения. Так было всегда, но в этот раз Сергей вспомнил какую-то дрожь в голосе доктора – профессор был явно чем-то озабочен. На прощание он очень грустно сказал:
– Может быть, и наша вина, что мы просмотрели развитие болезни. Она настигла всех нас исподтишка и там, где мы ее не ждали. Но сегодня мы сделали чудо. Радуйтесь жизни, но помните: смысл жизни и есть сама жизнь.
Тогда Сергей подумал: «Циники! Бабла выкачали из меня целый мешок, а теперь цену себе набивают, о смысле жизни рассуждают, о коварстве болезни. Чудеса они делают! Только эти чудеса за мой счет. Я и мое бабло – вот главные волшебники». Власть денег Северов ценил безмерно. Деньги – это эликсир, ведущий к бессмертию. Только неожиданная болезнь, страшная болезнь поколебала на какое-то время его веру во всемогущество денег. Диагноз «раковая опухоль» был поставлен случайно в Поликлинике № 1 на Мичуринском, куда Сергей обратился с жалобами в связи с обострением язвы желудка. Диагноз настолько поразил Сергея, что он на какое-то время даже перечеркнул всю прошлую жизнь и заставил себя посмотреть на мир через призму обыкновенного смертного человека. Он стал добрее к окружающим, начал радоваться простым вещам: солнцу, пению птиц, улыбке прохожего… Сергей видел, что профессура элитной московской клиники выглядела на консилиуме растерянно, глядя на его снимки. Именно в этот момент по их лицам он понял, что его жизни грозит реальная опасность. Месяц лечения в Швейцарии заставил посмотреть на жизнь по-новому, но его успешное выздоровление вновь возвратило Сергея в привычную обстановку богемной повседневности, и об этой неприятной страничке жизни хотелось забыть немедленно, навсегда. Сергей неаккуратно, нервно раскрыл письмо. Оно было написано красивым почерком на русском языке. Сергей сразу догадался, что письмо под диктовку профессора писала медсестра Анна – русскоговорящая помощница доктора Клауса, влюбленная в него до одури старая дева.
Господин Северов!
Я лечил Вас полгода и, как смог, локализовал влияние болезни на Ваш организм. Медицина, к сожалению, лечит саму болезнь, но не ее причины. Все болезни тела – от болезни души. Об этом знают все врачи мира, но не хотят признаться в этом, иначе останутся без работы. Я не боюсь остаться без работы, поэтому говорю Вам правду. Ваш рецидив – в проблемах Вашей души. Вы можете мне не верить, но если Вы не вылечите свою душу, болезнь скоро вернется и убьет Вас окончательно. Тогда никто больше не в силах будет спасти Вас. Спасти себя сможете только Вы сами, если как можно быстрее поймете, о чем я говорю. Вы давно смертельно больны душой. Вы не живете в гармонии с самим собой. От Вашей души веет страшным холодом… Вам осталось жить не более двух лет. Простите за правду. На все Божья воля. Смерть – это всего лишь разрешение духовного тупика.
Ваш доктор Клаус
«Вам осталось не более двух лет…» – повторил вслух Сергей. Он выпил залпом полстакана коньяка и рассмеялся. «Ну хамье, швейцарские ублюдки! Такие деньги им заплатил! Гниды! Два года! Божья воля! Духовный тупик! Подонки! Удавлю!! Засужу!!»
Сергей заметался по кабинету, как загнанный зверь. Он понимал, что всемирное светило доктор Клаус говорит правду, но не хотел эту правду принимать. Необузданная ненависть ко всему миру охватила все существо бизнесмена. Сергей бился в истерике, выкрикивая сплошную безобразную, нецензурную брань. Он не видел перед собой никого: ни испуганной жены и детей, пытавшихся его успокоить, ни приехавшего по вызову жены Степу. Сергей доставал друг за другом альбомы с фотографиями и разбрасывал их по кабинету, истерически смеясь и ругаясь. Фотографии с образами из прошлого мелькали перед его глазами и отражались в сознании, как в смешном детском мультике. Сергей видел в перевернутом виде жену, детей, Степу. Они были уже по ту сторону жизни, и чем испуганнее становились их лица, тем истеричней смеялся Сергей. Наконец очередная доза коньяка сделала свое дело, и его размякшее тело без сил повалилось на диван.