Нет, это случилось с ней не от жадности, она не была жадной или любительницей золота. Это был шок от неожиданности. Некоторое время она сидела на треноге пораженная, а когда немного пришла в себя, решила посчитать, но передумала. Такие монеты она видела в музее, поэтому в том, что они настоящие, она не сомневалась. Когда немного успокоилась, вернула монеты на прежнее место. После нескольких неудачных попыток, она все-таки смогла завязать кисет, как было, и положила обратно в ларец. Потом она взяла одну баночку и осторожно открыла ее, в ней до половины была насыпана белая, очень мягкая пудра с нежным ароматом. Она сразу же вспомнила слова дедушки Георгия: не трогай порошок! Нинико сразу закрыла баночку и положила ее на место. Теперь она взяла вторую баночку, на которой сверху была изображена ранее где-то ею виденная кисть руки и незнакомое растение. Она заглянула и увидела желтоватый порошок, похожий на сахар. Девочка сочла это сахаром, любопытство взяло свое, и она мягко ткнула в него пальцем. На пальце почти ничего не осталось, возможно, только крошечная частичка пыли. Приложив палец к языку, она даже не почувствовала вкуса, он не был сладким, ни на что не был похож, и девочка закрыла его. Не заглянув в третью и четвертую баночки, она закрыла шкатулку на замок и положила обратно в сундук. Нинико достала несколько книг. Одна была написана на французском языке, вторая на английском, а третья – на древнегреческом. Четвертая была написана от руки по-грузински, и девочка сразу же подумала, что ее, должно быть, написал дедушка Георгий. Она достала и книгу с красным переплетом, лежавшую под ларцом. Она оказалась тоже грузинской рукописью. Взяв эти две книги, девочка положила остальные в сундук, закрыла его и только тогда заметила, что забыла положить кинжал. Она опять открыла сундук, положила кинжал с поясом и закрыла. Две книги и фарфоровую банку, в которой лежали ключ и письмо, она взяла с собой. Когда Нинико вышла во двор, у калитки она увидела дедушку. Сразу же мелькнула мысль, что дедушка не должен был видеть эти книги. Нинико быстро взбежала по нескольким ступенькам и вошла в дом. Книги и банку она спрятала в шкафу в своей комнате, потом вышла к нему на встречу. Дедушка Ладо возвращался из магазина с продуктами. Она взяла у него сумки и отнесла на кухню, дедушка пошел за ней. Он выпил воды из кувшина и сказал:

– Завтракай без меня, я еду по делу в город, вечером вернусь на автобусе.

Он поцеловал ее в лоб и вышел во двор.

Через некоторое время у Нинико возникло странное чувство, она ощутила недомогание, но не могла объяснить, что с ней было. Болеть вроде ничего не болело, но в глазах был туман, и голова кружилась. Она подумала, что это от волнения. Девочка прилегла на кровать и закрыла глаза. Сразу же в голове все закружилось: потолок, дверь, стол, шкаф, – все кружилось вокруг нее. Испугавшись, она открыла глаза, но ничего не изменилось, все еще кружилось вокруг нее даже быстрее прежнего. Она стала учащенно дышать, началось сильное сердцебиение. Некоторое время она лежала одурманенная, стараясь привыкнуть к этому состоянию. Она уже испытывала нечто похожее, когда у нее была высокая температура, но лишь несколько секунд, а сейчас у нее температуры не было. И к тому же это головокружение началось у нее абсолютно неожиданно. Через некоторое время это прошло, но начались страшные видения, и она в испуге закричала. Она видела маму. Ей ясно виделись ее роды, она видела собственное рождение из утробы матери. Она наблюдала за всем и испытывала боль, которую ощущала вместе с матерью. Она видела, как появлялась из тела матери, и кричала вместе с ней. Она увидела свое рождение и услышала свой еще слабый плач, когда оказалась в руках акушерки. Происходило чудо, но все было видно четко и ясно. Она узнала и эту акушерку, которая первая взяла ее на руки, тетю Дарико, близкую родственницу матери. Она видела, как акушерка и повитуха перерезали пуповину, вытерли и залепили пластырем. На это она смотрела уже более спокойно. Через некоторое время ребенок успокоился, и она тоже успокоилась. Больше ничего не было видно, как будто остановили кадр, и она только плыла в тумане молочного цвета. Она лежала одурманенная, ничего не чувствовала и ничего не видела.