Я перевёл взгляд на часы. Половина пятого. Ещё два часа до ужина. А потом… Что потом? Молчаливый обед в обществе той, которую я предпочёл бы никогда не знать, и ещё восемь часов тишины в пустой комнате. Я сдавил пальцами виски. Не думать.

Снова оглядел комнату. Взгляд невольно наткнулся на флейту. До того, как талах-ир намэ решил, кто станет аран-тал, мастера определили у меня способности к музыке. К игре на флейте. Кто, интересно, догадался оставить в «моей» комнате это молчаливое напоминание о жизни, которой у меня никогда не будет?

Я взял инструмент в руки, намереваясь зашвырнуть его куда подальше, но пальцы непроизвольно замерли, коснувшись тонкой инкрустации. Флейта была так же изящна, как и всё тут. И даже если нет… Я всё же не смог бы причинить инструменту вред.

Вместо того, чтобы отшвырнуть в сторону, поднёс флейту к губам и издал несколько свистящих звуков. Попытался наиграть простенькую мелодию. Отвратительно. Поспешно убрал инструмент в нижний ящик стола, чтобы больше на него не натыкаться.

Снова оглядел комнату. Пустой шкаф. Пустой стол. Я установил будильник на шесть, разулся и лёг на постель. Оставалось надеяться, что сон придёт быстро.

Трель будильника, напевавшая сонату ночи, вырвала меня из полёта над морскими волнами. Я сел и потёр глаза. Подошёл к шкафу и посмотрел в зеркало. Лицо слегка помятое, но волосы почти не растрепались. Заправил выпавшие пряди за уши, прогладил руками полы плаща и вышел в гостиную.

– У меня, должно быть, неверно идут часы. Простите.

Намэ Савен колдовала над подогревающей системой и синтезатором пищи. На Лире была простая хлопковая рубаха и белые свободные брюки. Волосы она завязала узлом – видимо, чтобы не попали в огонь.

– Вы любите гренки? – спросила она, не оборачиваясь. – Я сделала гренки с черничным сиропом и фруктовый салат. Хорошего чая тут немного, точнее… Я не знаю, как его заварить в таких условиях. Но я подогрела молоко.

– Простите, – повторил я и посмотрел на часы. – Я бы сделал чай, но думал, вы ещё заняты.

Савен повернулась и опустила на стол большую тарелку с гренками. Остальные приборы уже стояли там. Наверно, я выглядел довольно глупо, но всё же не каждый день приходится есть ужин, приготовленный верховной намэ.

Она указала мне на противоположный стул и села сама.

– Ах, да! – Лира снова вскочила и бросилась к сервировочному столику. Взяла кувшин с молоком и перенесла его на стол, потом исподлобья посмотрела на меня. – Вроде бы всё?

Я пожал плечами. Этикет и инструкции аран-тал ничего не предписывали для таких случаев.

– Хотя бы попробуйте, – слабо улыбнулась Лира.

Я опустился на стул. Взял в руки тост, обмакнул в розетку с сиропом и откусил. Потом повторил это действие ещё раз. Уже потянувшись за вторым тостом, заметил, что намэ всё ещё за мной наблюдает. Торопливо опустил руку и стал думать, что мог забыть. Может, я должен был вознести хвалу крылатым предкам, прежде чем есть? Некоторые наблюдатели заставляли нас делать это перед каждым приёмом пищи.

– Вкусно? – спросила Лира, и я против воли вздохнул с облегчением.

– Да. Благодарю, – было действительно довольно вкусно. – Но готовить ужин – моя обязанность, как вашего аран-тал. Если вы скажете мне, во сколько привыкли есть, я постараюсь, чтобы подобное больше не повторилось.

Она ничего не ответила. Только взяла тост и принялась его жевать, даже не коснувшись сиропа. Я разлил по стаканам молоко. Остаток ужина мы провели в молчании.

Только когда я встал, чтобы убрать посуду, намэ заговорила.

– Дайнэ, вы не могли бы помочь мне установить телескоп? Это не очень удобно делать в одиночку.