…кика-дзару…

…последняя пара была в группе странного студента… итоговый тест по изученной теме… он сидел в последнем ряду и отрешённо смотрел в окно… на сделанное замечание «Или пишите тест, или покиньте пару!» молча вышел из аудитории… на свой вопрос к студентам группы, что случилось, она так и не получила вразумительного ответа…

…ива-дзару…

…заседание кафедры… проверка результатов теста… не поставив ни одного «неуда», удовлетворённо пошла домой… сандаловая тишина оборвалась звуком свалившейся с комода обезьянки… четвёртой… из знаменитых трёх: «Ничего не вижу» (ми-дзару), «Ничего не слышу» (кика-дзару), «Ничего не говорю» (ива-дзару) … но первоначально этих мудрых восточных обезьянок – четыре… четвёртая – сэ-дзару – символизирует принцип «недеяния зла»…

…её пронзила необъяснимая тревога – ожидание непоправимого… и, переобув кроссовки, она кинулась в общежитие… узнав у дежурного, в какой комнате жил студент, неуверенно постучала… за дверью была тишина… после более настойчивого стука послышался звук, похожий на звук свалившейся фигурки обезьянки… и дверь распахнул тот самый обритый «под ноль» студент…

…они долго бродили по вечерним улицам города, а он всё говорил… говорил… будто пробудившийся вулкан эмоций… чувств… смыслов…

…сэ-дзару…

…как жизненно важно вовремя внимательно выслушать человека…

3

БЛАГИМИ НАМЕРЕНИЯМИ…

Светлана Петровна опять поцапалась с зятем. Что ж такое, дочь дома крутится как заводная, а он… Хоть бы с детьми погулял. Телефонный разговор был неприятным, но коротким. Костя ответил коротко: «Мама, когда мне понадобится ваш совет, я скажу» – и отключился.

Тёща полдня дулась. Вечером, когда привела из спортивной секции старшего внука, ещё и дочь добавила:

– Мамочка, не надо Костю учить. Он не маленький.

– Дочь, но я же хочу как лучше! Тебя жалко. Да и я с ног сбилась. С детьми вожусь, даже на выходные забираю. А он придёт – и на диван. Устал. А ты не устала?

– Устала. Но… не надо. Мы сами разберёмся.

– Что ж, разбирайтесь. А я пока в Казань к подруге съезжу. Поживите без меня недельку.

В поезде Светлана Петровна радовалась свободе. Но и тревожилась: как там Никитка в садике останется на весь день, как Славик сходит один на самбо? И злилась: помогаешь-помогаешь детям – и никакой благодарности.

Задумчивость развеяла соседка по купе. С виду примерно ровесница, она была какой-то нестандартной. Не было у неё ни вдовьего горбика, как у Светланы Петровны, ни горсти таблеток от гипертонии. Смотрела она открыто, губы то и дело складывались в улыбку. И ехала-то она на семинар по какой-то гимнастике.

Светлане Петровне хотелось пожаловаться, и она завела разговор про привычное. Спросила, есть ли у попутчицы дети-внуки, помогает ли она им. Та ответила, что есть – две дочери и четверо внуков. Но почти не помогает: некогда.

– Чем же вы заняты на пенсии? – удивилась Светлана Петровна.

– Делаю то, что радует. Практикую йогу, читаю, хожу в театры. Да просто гуляю.

– А как же дочки-то без вас?

– Справляются. Делают свои ошибки. Да я выручаю, когда им приспичит, – улыбнулась соседка. – А ещё, знаете, мне нравится чья-то фраза: «Не одна мать заела жизнь своей дочери…»

Эта фраза колом засела в голове Светланы Петровны. Ночью ей не спалось. Вспомнила свою мать.

Маму Светлана очень любила и слушалась. Да и как было не слушать умную и властную женщину? Она же добра желала, растила хорошей девочкой. Женихи Светланы ей не нравились: у всех находила неоспоримые изъяны. Только к 26 годам Светлана настояла на своём и вышла замуж за «недотёпу» Вадима.

Брака хватило на восемь лет. Мама всегда была рядом: помогла купить квартиру, наводила в ней уют. Покупала на свой вкус шторы, готовила обеды, прибиралась, возилась с внучкой. Зятя мама старалась «улучшить» советами. Но он только усмехался.