Dustoevskii: Держитесь подальше от торфяных болот.
Blank_Frank: Где торф, где ящик?!
Второе замечание было вполне резонным. Торфяники начинались приблизительно в километре от стен здания. Теоретически, конечно, могло полыхнуть и по этой причине, только для этого следовало обложить «ящик» соломой.
Пожар означал одно: с фиксацией рассказа о ночном незнакомце и Тех-Кто-Заперт-Там следовало повременить. До выяснения обстоятельств.
Заглянув на полуофициальный сайт городка, Федор обнаружил, что кто-то из доброхотов уже успел сфотографировать у потушенного здания пожарную машину, изрядно потрепанный полицейский автомобиль и средней запыленности зеленый жигуль. Насчет последнего сразу возникли вопросы:
Mint: Почем машинку брали? Хочу такую же!
Pfvel79: Огурцы приехали?
Blank_Frank: Между прочим, у американцев «огурцы» – это ЦРУ.
Pfvel79: Пруф?
Пруфа не было. Неудивительно. И правда, что это за «у американцев»?
А вот вопросов по поводу фотографии самого здания не возникло. Хотя и должны бы. Потому что никаких следов пожара не наблюдалось.
Петр Медынец
Оставшись один, Медынец насторожился. Он чувствовал… присутствие. Иначе не скажешь. И не где-то за спиной, а словно прямо перед ним.
Два года назад докопаться до правды не удалось. Помешали. Свои же помешали!.. Чертовски обидно. И вот теперь – второй шанс.
Наверняка это те же самые ребята, которых тогда разогнали. Сбежали все, кроме библиотекарши – тетки лет тридцати на вид, но с какой-то жуткой кожной болезнью – да еще нескольких трупов, среди которых был прошлый сторож «ящика», пара полицейских и двое или трое «сектантов», как их назвали.
Одного из них тогда пришил Кротов.
…Вломились в здание «ящика» ввосьмером. Шестеро рассредоточилось по первому этажу, а Кротова и Медынца отправили наверх, на второй.
Они взошли по лестнице – лифт не работал – и услышали негромкое бормотание. Доносилось оно из открытой двери дальнего кабинета. Там кто-то ходил взад-вперед, притопывая ногами, и что-то бормотал неуверенно дребезжащим голосом, в котором то и дело прорывалось веселье.
Медынец, как старший по званию, пошел первым. Миновал две закрытые двери. Голос стал громче. Теперь уже можно было разобрать, что там бормочут. Он прислушался.
– Голова-голова… – продребезжал мужской голос.
Медынец оглянулся на Кротова. Тот сильно побледнел, взгляд его был направлен куда-то вниз, в покрытый коричневым линолеумом пол. Медынец опустил голову.
– Голова-голова… – Топ-топ, хлоп-хлоп. – Зачитай мне права…
По полу расползалось темно-красная лужа.
– Голова-голова, зачитай мне права! – Смешок.
Медынец выдохнул, кивнул Кротову – тот кивнул в ответ – и встал в дверном проеме, крикнув:
– Стоять! Руки за!..
И осекся.
Кабинет был довольно большой. Три больших коричневых шкафа – один платяной, два книжных; два стола, несколько стульев. Один из столов был завален бумагами, со второго все было сброшено на пол: какие-то схемы, справочник по радиотехнике, старый черный телефон с белым диском…
На этот стол ножками кверху был водружен стул, и на одну из его ножек…
До того, как появилась фотография, моментальные снимки вмораживались непосредственно в мозг. Снимков получалось немного, были они обычно не слишком точными, и показать их кому-нибудь тоже было проблематично…
А избавиться – невозможно.
Медынец попытался отогнать видение. Не вышло. Он скрипнул зубами и достал телефон. Ответили почти сразу же.
– Алло!
– Приветствую. Лейтенант Медынец беспокоит. С кем говорю?
– Прошу прощения. Сержант Васильев.
– А, приветствую, Леша. Я в Белужине сейчас. Пара вопросов возникла. Поможете?