Перед глазами среди кромешной тьмы призывно мигало мутное серое пятно. Второй обвал выровнял потолки входного тоннеля и того, что был изогнут вправо, и слегка приоткрыл выход. Образовался лаз, по которому, кое-где расширяя, мог проползти только такой, как Айланыз, худенький ребёнок, но этого ей было достаточно. Ломала пальцами, царапала ногтями, даже грызла от злости и нетерпения мокрый липкий суглинок с хрустящими на зубах песчинками, набирала полные горсти глины и бросала назад, но всё же выползла. Вывалилась, выкатилась из подземелья хрупкая, но сильная девочка к желанному солнышку. Осмотрелась, тихо. Ушли разбойники, вот только теперь спокойно вздохнула, поняла, что ушла от неё смерть, значит, подумала: «Теперь можно идти домой и всё рассказать дедушке, а он знает, что делать надо!» Сказала и заплакала. Казалось, вдоволь наплакалась после первого обвала и когда, ломая ногти, выцарапывала себе путь к жизни, но здесь, увидев овражные, уже не сыростью, а пылью пахнувшие стены, а по склонам травы с горьким и медовым запахом, а дальше сырой, рыбный запах обских лугов, и дальше, где жизнь, заплакала снова. Заплакала навзрыд, но это были уже другие слёзы, слёзы радости жизни.

Выплакавшись, пошла в город, но не прямиком, – старой дорогой, по которой бежала от преследователей, а от березняка к березняку и в бор. По нему, узкими тропами добралась до города, далее до речки Барнаулка и до заводского пруда, на берегу которого её дедушка снимал комнату в доме старой одинокой женщины.

(Где же под Барнаулом карст, в которой Айланыс пряталась? Увы, берег 1800 года на юго-восточной оконечности Барнаула, называемой Горой, давно размыт. Рухнул и берег шестидесятых годов XXI века. Ещё недавно, казалось бы, в советское время работала на Горе Барнаульская ВДНХ (любимое место отдыха горожан), а на ней стояла бетонная монументальная скульптура «Колхозница со снопом», и вот её уже нет. Обрывистый берег оседал, качнулась скульптура и воткнулась головой в песок. За ней потонули в этом песке узлы и детали машин с этой же выставки достижений народного хозяйства.

Но другие пещеры, подобные той, какая описана выше, можно найти и сейчас. Только лазить не рекомендуется. Они песчаные, легко обрушаются и без порохового заряда, и исчезают быстро, как и возникают, порождаемые и губимые водой, растворяющей известь и выносящей тонкие глинистые частицы.

Профессор Трепетцов (был такой знаток геологии Барнаула) писал о двадцатипятиметровых пещерах, но чтобы засыпало, и трёх метров хватит. И засыпало. Это на памяти автора, когда ему было 12 лет в 1960 году. В те годы он сам неоднократно лазал по крутому обрывистому берегу и видел те пещеры, в одной из них, как-то завалило одного мальчонку. Достали, но уже бездыханного).

Шангин внимательно выслушал Эркемея, ещё раз сам расспросил Айломыс о том, где она встретила разбойников, сколько их было, какие они из себя.

Дело становилось зримым и опасным. Стало явно понятно, разбойники надеются добыть недостающую книгу и найти зарытые сокровища, а свидетелей своего присутствия в городе хотят убрать.

Не медля, взял Шангин из городского гарнизона шестерых солдат, сам вооружился двумя пистолетами и отправился в дом, указанный Айломыс.

Жил там, Шангин это знал, Иван Максимов, и в самом деле сын демидовского приказчика. Было ему пятьдесят шесть лет, но выглядел он старше, жил бобылём и крепко пил.

Шангин сразу к Максимову не пошёл, велел двум солдатам встать у двери, а остальным по углам покосившейся избёнки.

– Выскочит кто, бей прикладом и вяжи, – дал указание служивым, а сам пошёл к соседу.