С возрастающим недовольством я следила за поползновениями Игоря Вячеславовича, но чувствовала себя скованной непослушным, словно парализованным телом. Куда я там хотела залезть? Кого обмануть? Почему я сама сейчас лежу живой куклой, видя, слыша, чувствуя – и не в состоянии пошевелить даже пальцем.

– Смотри, как ее расплющило! – вдруг раздался удивленный голос Гоши, явно говорящего обо мне в третьем лице.

Хотя именно так я себя и чувствовала, как будто стояла в стороне.

– Ага, – подтвердил Василий. – Непривычная. Она хорошая, так-то.

– Проверял? – рука Гоши сжала мою грудь под мое неслышное возмущение, но сам босс смотрел на Василия Леонидовича.

– Нет! – воскликнул он. – Ты что! Я с подчиненными не сплю.

Я в облегчении закатила глаза, но тут Гоша закинул поперек моих бедер ногу:

– Ну и зря! Я вот не отказываюсь. Если что, Серега, наш юрист, отобьет, а ты новые кадры подыщешь.

Ой-ой-ой! Всё как-то пошло не туда. Я напряглась, пытаясь сесть ровнее или хотя бы пошевелиться, но ничего не получилось, только испарина на лбу от усилий выступила.

– А давай на двоих? – вдруг предложил Гоша. – Помнишь, как на яхте жарили одну заю? Расслабимся перед очередным совещанием?

Василий фыркнул:

– Тебе мало, когда босс дрючит? Оставь моего флориста, у нее вон глаза сейчас на лоб вылезут.

– Тогда она не будет уже такой красивой, – с сожалением согласился Гоша, к моему великому облегчению убирая ногу и садясь на диван ровнее. – Вот чего ты какой зажатый с ней? Хочешь – подкати!

– Легко тебе говорить, – буркнул Василий. – Она же глаз с Громова не сводит…

– Громов придурок! Она поймет это с первого раза. И тогда рядом должен оказаться достойный мужчина. Ты! – убежденно продолжал Гоша, а я ломала голову, про кого это они.

Точно не обо мне. Не заметила, чтобы Василий Леонидович вообще меня выделял, да и на Громова я не таращилась. Разве что один раз, в туалете. Но вряд ли он кому рассказывал об этом.

– Она меня не замечает. Пустое всё, Гош.

– Надо, чтобы заметила! – убежденно давил Игорь. – Сделай все, чтобы она Громова замечать перестала, когда ты входишь, ну!

– Как?! – вскричал вечно невозмутимый Василий.

– Подумай. Хотя, я тебя помогу. Кто у нас креативный директор? А?

– Ты.

– Именно! Мы найдем ответ на этот вопрос и поэкспериментируем.

В этот момент я смогла подцепить непослушными пальцами край юбки и чуть одернуть ее.

– О, зая в себя приходит, – обрадовался Гоша, которого я теперь не считала милым, уж лучше бы он геем оказался. – Скажи что-нибудь? Язык уже двигается?

Я попробовала послать его, но выдала какую-то авада-кедавру, что он в принципе заслужил.

– Ладно, не можешь. Тогда кивни. Тебе Громов нравится?

Я машинально кивнула до того, как успела обдумать вопрос и покачать головой.

Гоша обрадовался, как малыш – горшку в детском саду!

– Вот! Ей тоже нравится Громов. На ней и будет ставить эксперименты. А теперь пошли, через двенадцать минут совещание.

Под мое мычание и попытки их вернуть боссы ушли, обсуждая, как претворить планы с моей помощью и завладеть сердцем неизвестной мне девушки, оставив лежать меня на диване. Только через два с половиной часа ко мне вернулась подвижность и координация.

Скрипя зубами, я покидала второй этаж и офис.

Пусть Гоша не лысый, но за свои шуточки я у него вырву волосы из жопы! Чтобы запомнил надолго!

Я дошла до охранников, и меня замутило. В ужасе зажала рот и рванула к туалетам. Благо знала всё на первом этаже как свои пять пальцев.

Влетела в туалет и успела обнять раковину, как меня вывернуло. Болезненные спазмы прошили внутренности, и я застонала. Сбоку раздался удивленный выдох.