– Не поздноват ли час для того, чтобы гейши развлекали клиентов? – спросила я Марико, думая о том, какие именно удовольствия рождали эти эфемерные звуки.

Прикрыв рот рукой, Марико захихикала:

– Нет, это время, когда женщины ублажают сами себя.

Ублажают сами себя? Я ощутила прилив жара к щекам, отчего они окрасились в розовато-сливовый цвет. Значит, я не единственная женщина, открывшая для себя магию собственных пальцев. Мне стало интересно, что еще может сообщить об этом моя новая подруга.

– В чем же заключается это удовольствие, Марико-сан?

Маленькая майко прикрыла рот ладошкой и прошептала:

– Харигата.

Я непонимающе покачала головой:

– Харигата? – Слово это не имело для меня никакого смысла.

Я напрягла слух, чтобы снова уловить звуки, исходящие из-за закрытых бумажных дверей. Затих, сменившись тишиной, шепот женщины, находящейся в комнате за окрашенной в темный цвет стеной, чтобы не было видно происходящего внутри. Я напряглась всем телом. Что-то любопытное, что-то выходящее за рамки моего мира ученических тетрадей, кистей для письма и индийских чернил происходило сейчас в личных покоях Симойё.

Моим воображением целиком завладела эта женщина, чьи прекрасные черные глаза заволокло дымкой, точно туча наползла на солнце, скрывая его лучи, когда мой отец прикоснулся к ее груди. Должно быть, она занята сейчас чем-то совершенно особенным, что возбуждало мое любопытство в большей степени, чем пугало меня.

– Харигата, – снова повторила я. – Что это значит?

Маленькая майко колебалась, так как кодекс гейш запрещал разглашать то, что происходит за высокими стенами дома гейш, но, когда она склонилась ниже ко мне, я заметила, что глаза ее сияют особым блеском, а ресницы трепещут, точно черные бабочки-близнецы.

– Я расскажу тебе, потому что окасан требует относиться к тебе точно так же, как и ко всем прочим в этом доме.

При этих словах я не сумела сдержать улыбки.

– Не томи же, Марико-сан.

– Очень необычно для майко открыто говорить о подобных вещах с кем-то… – Она не высказала до конца того, что было у нее на уме.

– Тогда не говори, Марико-сан, прошепчи мне о них.

Именно так она и поступила, явно обеспокоенная тем, что должна мне сообщить. Она склонилась над самым моим ухом и, прикрыв рот рукой, зашептала:

– Доводилось ли тебе видеть мужской пенис в состоянии, когда он похож на редиску, или морковку, или… – Марико захихикала, снова прижимая ладонь к губам, так что мне с трудом удавалось расслышать ее слова. – Или на гриб?

– На гриб? – с улыбкой повторила я. – Хочешь сказать, что грибом она заменяет мужской половой орган?

– Да. Говорят, что большой гриб может удовлетворить женщину лучше, чем настоящий любовник.

Слова Марико вдохновили меня, и при мысли о том, чтобы провести собственный эксперимент такого рода, у меня сладко заныло в промежности.

– Ты в этом уверена?

Девушка улыбнулась:

– Видеть собственными глазами – лучшее доказательство, Кэтлин-сан. Идем, я покажу тебе шунга.

– Что это такое?

– Шунга означает «эротический рисунок». Они придают форму и направление мечтам тех, кто хочет достичь сексуального удовлетворения.

Прежде чем я успела запротестовать, Марико жестом приказала мне следовать за ней. Мы вышли из чайного дома и пересекли внутренний дворик, прокрались через маленькую дверцу в больших воротах и оказались в помещении, пол в котором был выстлан ковриками настолько мягкими, что казалось, будто мы ступаем по бархатистому зеленому мху.

– Где мы? – прошептала я, оглядываясь по сторонам. Маленькое помещение пустовало, в нем было тихо и прохладно.

– В частной комнате для чайных церемоний, где нас не должны видеть.