Ерема посмотрел, нашел поселок, реку Соржа, точнее, нижнюю ее, северо-восточную часть – на всем остальном, словно кучевое облако, лежало белое пятно.

– Не покажу, его тут нету.

– Совсем нет?

– Соржинский кряж как раз посередине белого пятна.

– Этим летом топографическая экспедиция придет. – пообещал капитан. – Съемку будут делать, пробелы на карте заполнять. Но ты же слышал, это место называют белым пятном по другой причине. Будто люди заходят туда и пропадают?

Подобные байки про Соржинский кряж Ерема с детства слышал, но только в детстве им и верил.

– Болтовня все. – отмахнулся он. – Я ведь хожу там, живу и не пропал. И отец там промышлял, и дед.

– В том-то и штука. Одни туда входят и выходят свободно, а другие исчезают бесследно.

– А нечего с дурными помыслами ходить. – отпарировал Ерема и понял, что сделал это зря.

– То есть, ты все-таки веришь в сверхестественные силы природы?

– Ну, мало ли как бывает. – стал оправдываться он. – Раз на раз не приходится. Загадки, конечно, есть…

– Ты от кого услышал, что Соржинский кряж называют белым пятном? Это же термин чисто географический.

– Первый раз от геологов. – удачно признался Ерема. – В отрочестве я с ними ходил в поход. То есть, в экспедицию. Они и объяснили, что если нет топографической съемки, то территория слепая. То есть, темная, не изведанная.

– Поэтому там могут пропадать люди?

– Да кто особенно-то пропадал? Находили потом…

– Но китайцы пропадали?

– Говорят, пропадали…

– А однажды исчезла целая приискательская артель, человек десять. Слыхал?

– Слыхал. – усмехнулся Ерема. – Только они не исчезли – заблудились. И вышли потом на Индигирку.

– Километров за триста от Соржинского кряжа! И по дороге двух своих товарищей съели.

Он и про это слышал, поэтому отозвался ворчливо:

– А нечего там делать с недобрыми помыслами. Еще мой дед так говорил.

Особист положил перед ним лист бумаги.

– Укажи, как река протекает, и где горы стоят. Ты же хорошо эту местность знаешь?

– Ну, знаю…

– Нарисуй. – он дал карандаш. – Границы участка и примерное расположение твоих избушек.

Ерема наугад провел извилистую черту с севера на юг и наставил кружочков.

– Это Соржа и горы. – добавил пять крестиков. – Тут избушки…

Особист посмотрел рисунок, покачал головой.

– Да, сотрудничать с органами ты не хочешь, Осягин. Твой отец совсем другое расположение нарисовал. А напрасно…

– Как умел, так нарисовал…

Капитан все еще проявлял терпение и вопросы задавал неожиданные.

– Почему ты до сих пор не женился? Про тебя говорят, чуть ли не первый жених в поселке. Десятилетку окончил, авиатехником служил, мастеровой парень. А в лесу живешь один….

– Свою суженую жду. – теперь уже ухмыльнулся Ерема. – В нашем казачьем роду так положено.

– А может, завел себе на промысле бабенку? – капитан подмигнул, – Какую-нибудь якутскую шаманку?

– В Соржинском кряже якутов сроду не бывало…

И договорить не успел, как особист уже другой вопрос заготовил:

– Ты сейчас зачем из тайги вышел? С какой целью?

– Пушнину сдать, продуктов прикупить и завезти.

– А что так поздно? Все давно уже сдали пушнину.

– Я же к Сорже привязан. – уже без вызова проговорил Ерема. – Река вскрылась и поехал…

– Сколько же ты до Потоскуя плывешь?

– Двое суток.

– А обратно?

– Четверо по большой воде. По малой – неделю.

Юлианов не юлил – вертел вопросы в разные стороны:

– Ну и как? План по добыче выполнил?

– Вдвое перевыполнил…

– Это я слышал, портрет на доске почета висит, передовой промысловик.

– Угодья хорошие…

– Говорят, удачливый ты охотник, на ловца и зверь бежит…

Ерема не захотел продолжать такой разговор – стеснялся, поэтому свел его на нет: