Если честно мне тоже от него доставалось, до одного из приёмов у врача. Врач – мистер Хейсгиб прописал мне курс одной мази, которая очень воняла, как только я открывал ребристую крышку толстого тюбика и наносил себе её на лицо. Но, не смотря на это, процесс её работы начинал действовать уже к вечеру, если я наносил её днём, или утром, если я наносил её на ночь.

Из своего жерла они буквально выплёвывали, переманиваясь друг с другом разноцветными огнями шаровидной формы.

Рассчитав время их передачи, кит осторожно проплывал мимо «дисков».

– Фуф, ну вроде бы проплыли без происшествий – сказал Кей.

Внезапно, «прыщ» скал выплюнул последний светящий яркий синего цвета горящий шар, от которого нашему полосатому другу не удалось увильнуть.

– Ну, кто тебя тянул за язык – произнёс я со злости.

– Упс, прости.

Синий полыхающий пламенем шар врезался в правый плавник кита, тем самым его повредив. От мощного удара нашего друга резко отнесло, влево повредив и его левый плавник об острые, поросшие мхом скалы. Полосатик издал громче прежнего свист. Далее этот злополучный шар медленно проник внутрь полосатой рыбы. Под ногами мы увидели, что кит, словно один большой ночник начал освещать болотным светом, смешанным с ультрамариновыми полосами сказочный город, находящийся не глубоко в гроте.

После второго, не менее сильного удара кит уже не мог оставаться в воздухе как прежде. Передней частью светящегося туловища кит начал стремительно падать вниз, не переставая ударяться о более мелкие, но не менее опасные скалы.

Мы с Кеем старались удержаться на ногах, получалось это не слишком удачно. Но надежда на менее ущербное для здоровья крушение не оставляла меня. Правда иногда она сводит людей с ума. На тот момент это единственное, что я мог делать – надеяться.

Когда я очнулся, то увидел лицо Полосатика, я поднялся на ноги, почувствовал ноющую боль в спине, он хлопал глазами, глядя в мою сторону. На его висках немного виднелись посидевшие брови, по ним я решил, что наш друг очень старый. Подойдя немного ближе к нему, на коже я разглядел слово, которое являлось одновременно и шрамом, и похоже его именем:

– Цолло, – прочёл я. – Это твоё имя дружок?

Он хлопнул один раз глазами в знак одобрения.

– Это всё из–за тебя придурок! – прокричал Кей, неожиданно сбив меня с ног, я ударился оземь, почувствовав невыносимую боль в копчике, зато спина уже не болела.

– Что? Что ты несёшь? – спросил я в недоумении, у разъярённого Кея, его глаза налились ненавистью.

– Ты… ты ещё спрашиваешь? – вопросительно произнёс Кей. – Это ты меня во всё втянул, начал рассказывать про свои страхи, про заколоченный отцом чулан в доме.

– Но… я же не знал… что всё так произойдет… – начал было оправдываться я, совершая короткие паузы.

– Не знал он, – он уже разбежался с направленной ногой в мою сторону, Получа… – но вдруг остановился. Сапог оказался в полдюйме от моего лица с закрытыми глазами.

Он стоял с раскрытым ртом и поднятой в воздухе ногой, как статуя. Причиной оказалась, спиралевидная, кружащаяся воронка совсем близко. В этом я убедился, когда повернул голову назад.

– Цолло, – произнёс я, и сквозь боль в копчике убрал ногу, поднятую в воздухе, рядом с моим лицом и поднялся на ноги. Кинувшись к киту.

Глаза Цолло были закрыты и, взглянув на него, издалека сразу не скажешь, что ресницы и брови его глаз были седыми, скорее это походило на покрытые белым инеем ворсинки вязаного шарфа. Такой мне связала в подарок на Рождество бабушка. Я очень часто замечал её увлечённой вязанием чего–то нового на кресле–качалке, когда маленьким оставался у неё с ночёвкой в Норт – Херо.