Неожиданно тамбурная дверь визгливо отъехала в сторону и впустила в вагон троих людей. Пузатенький лейтенант, сержант и ещё один сержант. Линейная милиция! Ё-моё! Вот уж некстати. Скользнув взглядом по вагону, великолепное трио направилось ко мне. Ну а куда же ему ещё идти? Вагон пустой, кроме меня с Тёмой в нём никого нет. Принимай, Николаич, гостей!

Шурша куртками, линейный патруль подошёл к моей лавке.

– Лейтенант транспортной милиции Уэоуэонтоев, – махнул под козырёк офицер. – Ваши документы, пожалуйста.

Вот дела. Их что, специально учат представляться, чтобы фамилии было не разобрать? А если так, значит, точно, денег накосить решили! Литюха Уэоуэонтоев. А все вопросы на потом. Одно стало ясно сразу – над нашим с Тёмой командировочным фондом нависла серьёзная опасность.

– Одну… минут-чку… господин… полицмистер… ну… в смысле – полицмейстер… не… милицмейстер… кхы-кхы… милицейский… полицейский… ага, да… Сейчас… прямо сразу… вот так… вот… и предъявлю! – путаясь и тщательно подбирая нужные слова, одолел я наконец сложную фразу. Вроде бы, удалось.

Может быть, пронесёт? Не-а. Вряд ли. Не пронесёт. Слишком силён был охотничий блеск в глазах сотрудников правоохранительных органов. Они, наверное, мысленно уже и отчётную палочку о пойманных рецидивистах калякнули, и денежки наши сняли, и даже прикинули, куда и на что их потратят.

Я медленно достал из внутреннего кармана паспорт, предъявил.

– Т-э-э-экс! – распахнув документ, по-хозяйски протянул лейтенант. – Виталий Николаевич. Оч-ч-чень приятно, товарищ дорогой. Куда путь держим? Какая нелёгкая несёт вас в тьму ночную, пургу опасную?

– Да недалеко-о-о на-а-ам… Вокруг о-о-о-бласти пу-те-шест-ву-ем… – как-то задумчиво рожал я тягучие словосочетания.

М-да. Мрачновато как-то прозвучало. Точно. Путешественники хреновы. Да ещё и «вокруг области».

– Путешественник! – неприлично заржал мент. – Вокруг области, ха-ха-ха! Пржевальский Никола Михалыч, блин! Я бы даже уточнил: не просто путешественник, а путешественник-мутант!

– Как му-тант? Почему му-тант? – ошарашено вытаращился я.

– Да потому что головы у тебя две!

Ну вот. Конец. Доигрались с Тёмой. Вначале пирушки вокзальные, теперь милицейский патруль со своими странными шутками. Травки они обкурились, что ли?

– Тело у меня од-но, значит и го-ло-ва – од-на! – выдал я первое, что пришло на ум.

Блекло-жёлтое пространство вагона взорвалось разудалым хохотом лейтенанта. Да и подчинённые его тоже подленько так похихикивали.

– Силён, математик! – гоготал лейтенант. – А я тебе о чём толкую? Ты один, огуречик. Не мутант. Черепушка у тебя тоже одна. А шапочек-то в руках – две! О-ля-ля! Несовпаденьице.

Я перевёл чумной взгляд себе на руки. Точно! Две норковые шапки – моя и Валерьича! Он дрыхнет себе, за лавкой его не видно, а я тут отбиваюсь. Как туго ни крутились маховички моих мозгов, куда ветер дует, понятно стало сразу. Засквозило.

– А дело было так, – разглагольствуя, развивал историю Уэоуэонтоев. – Был ты молод, здоров и весел. Всё у тебя было ладненько. Да только вот одна проблемка: работать ты не очень любил. А точнее – очень не любил. А ещё точнее – просто в ужас приходил от одной только мысли честно пахать! Но, как говорится, солнце всходит и заходит, а кушать хоцца всегда… Короче, пришёл ты в один прекрасный вечер на вокзал, а там – о, чудо, пьяненький мужичок, идёт себе, качается. Вздыхая на ходу. Чистенький такой, зажиточный. Шапка у лоха классная! Норковая. Дорогу-у-ущая! А поскольку, ясный крендель, две шапки ровно в два раза лучше, чем одна, то ты, не спеша, расчётливо, подкра-а-ался к терпиле и…