С Лоренсом Дарреллом я познакомился в период службы в Индии. Он был, насколько мне помнится, очень необычным ребенком, остроумным и наблюдательным. Снова я встретил его недавно, в «Скотиш-сторс». Мы с ним выпили несколько кружек пива, и у меня сложилось впечатление, что это порядочный человек, несколько темпераментный, однако при этом настоящий эрудит. Говорит на нескольких языках и знаком с самыми разными культурами. Кроме того, он не скрывает своего желания подключиться к усилиям Соединенного королевства в деле осуществления благородных целей во всем мире.
Мне неизвестно, какова сейчас ситуация у вас, ты ведь и сам знаешь, что два года назад я ушел на пенсию, но все же прошу тебя по крайней мере прощупать почву.
Будь уверен, что я не забыл – надеюсь, как и ты – те важные годы, которые мы с тобой провели в Центре.
Сэр Дэвид Петри
Ларри, друг мой,
Сидишь в том вонючем городе, а мы с Анаис – на другой стороне канала, всего в нескольких сотнях миль от тебя! Почему бы тебе не заглянуть к нам?
Раз уж речь зашла об Анаис, знаешь ли ты, что она мне сказала спустя некоторое время? «Нужно было еще десять лет назад сбежать с Корфу вместе с Ларри!» Я ей на это ответил: «А меня бросить с той фригидной Нэнси?» Вообще-то, я не уверен, что речь шла столько же о либидо, сколько и о предрассудках.
Я серьезно, Ларри. Сядь в поезд и притащи свою жопу в Париж. Этот город лечит все раны, особенно открытые, о которых мы сейчас не хотим говорить.
Ждем тебя!
Твой Генри
2: Этот разговор происходит в стенах СИС, Бродвей-хаус, в четверг, 25 марта 1948 года. Сейчас 10 часов и 10 минут.
1: Добрый день. Вы готовы?
Д: Как заряженное ружье.
1: Вы в какой-то момент покинули Великобританию?
Д: Да. Думаю, это было в 1935 году. Сразу же после свадьбы с Нэнси. Мы поехали на Корфу и там и остались.
1: Что было причиной такого решения?
Д: Причиной? У нас не было об этом какого-то определенного разговора. Просто нам там понравилось, и мы решили не возвращаться.
2: Всего лишь?
Д: Да. Ладно, еще кое-что: приятный климат и дешевая жизнь. Несколько издателей отвергли «Флейтиста-любовника», и мы оказались в незавидной финансовой ситуации.
2: Флейтиста?
Д: …любовника. Мой роман.
3: Ясно… Вы упоминаете вашу супругу. Нэнси…
Д: Майерс. Она больше не моя супруга. Мы развелись.
2: Есть ли у вас дети?
Д: Дочь. Пенелопа.
1: Она с вами?
Д: Решением суда она осталась с матерью.
1: В чем причина такого решения?
Д: Не знаю.
3: Что написано в решении суда?
Д: Не знаю. Не читал.
2: Позвольте вернуться к вашему пребыванию в Греции. Где вы жили, пока находились на Корфу?
Д: В доме одного из моих друзей.
2: Он тоже писатель?
Д: Нет.
3: Может быть, это автор тех, назовем их обсценными, произведений…
Д: Вы имеете в виду Генри Миллера? Нет, это был не он. И его книги вообще не «обсценные».
1: Хорошо, оставим это. Скажите нам, каковы ваши политические взгляды?
Д: Мои? Не знаю… Никакие.
2: Неужели вы в студенчестве не симпатизировали социалистам?
Д: Да, совсем недолго. Но сейчас я так не думаю.
3: Что же изменилось?
Д: Все. Я считаю, что коммунисты злоупотребили благородными идеями, от которых я в молодости приходил в восторг.
3: «Благородными идеями»?
Д: Да, социальное равноправие и тому подобное.
1: А сейчас вы думаете иначе?
Д: Насколько я вижу, коммунизм безнадежен; анализ человека с позиции экономического бихевиоризма отнимает у жизни все, что весело, а лишать его личной психики – это безрассудство.
1: Хорошо, думаю, что на сегодня достаточно. Продолжим завтра, если вы не против?
Д: Как скажете. У меня в распоряжении все время этого мира.