Хозяин взглянул на меня с благодарностью.

– Это достойный поступок, – степенно сказала дама Диблюмен. – Значит, вы – сирота? Мне очень жаль. Отчего же умерли ваши родители?

– Отец умер еще до моего рождения, – ответила я, немного удивленная таким участием, – а мама умерла десять лет назад, у нее были слабые легкие.

– Печально, – почти прошептала дама. – И вы всю жизнь прожили здесь, в Арнеме?

– Совсем нет, – возразила я. – Мама умерла в Брохле, а я потом жила в Маркене, там меня встретил мастер Лампрехт и предложил пройти обучение в его кондитерской. В Арнеме я лет пять.

– И всему научилась лучше меня, – подхватил хозяин. – Какие Мейери делает ореховые крендельки!..

– Чудесно, их мы тоже закажем, – сказала дама Диблюмен, и хозяин просиял и бросился целовать ей ручку. – Надеюсь, ваши горести закончились, барышня, – дама кивнула мне и мягко, но непреклонно  остановила мастера Лампрехта. – Всего доброго, будем ждать заказ.

– И вам всего доброго! Удачной дороги до замка! Ясного дня! – мастер придержал двери, пропуская женщин, и мы с ним снова встали у окна, глядя, как дамы из королевской свиты садятся в легкие сани, запряженные серыми в яблоках лошадьми, укрываются медвежьими шубами, приветливо кивают горожанам, выбежавшим на улицу поглазеть на новых посетителей нашей лавки.

– Сейчас заказы точно повалят! – произнес мастер дрожащим голосом. – О, славный день!.. – он бросился за прилавок, пряча выручку в тайничок в столе.

– Отдайте сумку, – сказала я устало.

– Никуда ты не поедешь! – отрезал хозяин. – С чего вдруг?!

– Есть причины, – на меня вдруг навалилась такая усталость, что пришлось сесть на скамеечку у входа. В самом деле, удивительно, что я не свалилась сразу после встречи с его величеством, а еще пробежала половину города.

– Ты что-то неважно выглядишь, – соизволил присмотреться ко мне хозяин, предусмотрительно убрав сумку подальше под прилавок. – Возьми пастилы или цукатов, а то побледнела вся.

Я вытащила из поясной сумочки свое любимое лакомство – дынные цукаты, и сжевала несколько штучек.

«Твои поцелуи сладкие, как дынные цукаты…».

Едва не застонав, что на ум приходят всякие глупости, я поднялась со скамейки, снова обретая силу и бодрость. Правильно говорила моя мама – когда все плохо, съешь конфету, и сразу полегчает.

– Мейери, не делай глупостей! – заблажил хозяин, но я уже отодвинула его в сторону и схватила с пола сумку. – Вы должны мне еще пять талеров, – обрадовала я мастера Лампрехта, – и если не хотите получить синяк под глаз, то не смейте…

Зазвенел колокольчик, стукнула дверь, впуская нового посетителя, и я ахнула, торопливо поклонившись, а следом за мной – ничего не понимая, но на всякий случай – поклонился хозяин.

В нашу лавку вошла принцесса. Принцесса Маргрет. Гретель.

– Как замечательно здесь пахнет корицей, – сказала она, сияя глазами – такими же синими, как у брата. – Обожаю этот запах! Он сразу напоминает о празднике! А я к вам, барышня Цауберин, – она присмотрелась к дорожной сумке, которую я держала в руках, и спросила: – Но вы куда-то уезжаете?

– Да, ваше высочество… – пробормотала я, смущенная тем, что принцесса могла услышать, как я разговаривала с хозяином лавки. – У меня дела в соседней деревне…

– Очень жаль, – принцесса посмотрела на меня с огорчением. – А я так надеялась, что вы поможете мне.

– Конечно, она поможет! – завопил мастер Лампрехт. – Все дела подождут! Какие могут быть дела, когда ее высочеству нужна помощь! – он воспользовался моим замешательством и выхватил у меня сумку, прижав ее к груди. – Сказать по-правде, ваше высочество, – заявил этот предатель, – она напугана тем, что его величество приказал ее схватить при всех. Я-то убежден, что произошло обыкновенное недоразумение, но вот Мейери решила бежать – и куда подальше.