– Что вы так глазеете, господин? – сказал он с вызовом, конечно же, не узнав короля. – Это моя невеста, к вашему сведению!

– Флипс!.. – ахнула я, но Филипп и не подумал остановиться.

– И не надо есть ее глазами, – заявил он, не давая мне слова вставить, – она вам не по зубам. Хотели что-то купить? Приходите завтра, лавка уже закрыта.

– Прекрати, – дернула я его за рукав. – Никакая я тебе…

– Невеста? – переспросил король, снимая рукавицы и бросая их на прилавок – в знак того, что уходить не собирается. – В самом деле?

– В самом деле! – передразнил его Филипп. – Забирайте ваше барахло, – он указал на брошенные рукавицы, – и уходите!

Но король недобро усмехнулся и пристально посмотрел на меня:

– А я уверен, что барышня с удовольствием меня обслужит. Ведь так?

Это прозвучало весьма двусмысленно, и я залилась краской, раздумывая, как бы половчее ответить, только Филипп не стал ждать и бросился драться.

Первый удар пришелся в пустоту – король увернулся без видимых усилий, и второй удар тоже не достиг цели, хотя Филипп метил королю в скулу. Я чуть не грохнулась в обморок, представив, что будет, если у его величества Иоганнеса появится хотя бы царапинка. Но терять сознание не было времени, потому что Филипп, промахнувшись кулаками, посмотрел на лавочку, на которой обметали сапоги посетители.

– Прекратите немедленно! – воскликнула я, становясь между мужчинами. – Вы что устроили?!

– Я устроил? – изумился король. – Так и знал, что эта кондитерская – преотвратное место, если покупателей здесь встречают тумаками.

– Вас никто не ударил, не преувеличивайте, – осадила я его и повернулась к Филиппу: – А ты – угомонись. Иначе пожалеешь.

– Пожалею?! – завопил тот.

– Пожалеешь, что поднял руку на… – я начала и замолчала.

Король и Филипп уставились на меня – один выжидающе, другой мрачно.

– На кого? – не выдержал Филипп. – Ты его знаешь? Ты с ним знакома?

– Знакома, – сказала я медленно и перевела взгляд на короля. – Это… это – сын главного лесничего.

Губы его величества сжались в тонкую полоску, а глаза стали холоднее льдышек.

– Да пусть хоть сам главный лесничий! – хорохорился Филипп, но пыла для драки в нем явно поубавилось.

– Не надо ссор, – продолжала я. – Но лавка и в самом деле закрывается. Если господину угодно, могу продать ему два оставшихся ромовых пирога. Если нет – то лучше вам прийти завтра. Или мы отправим заказ, куда скажете. В замок?

– В замок, – сказал король почти с ненавистью.

– Прекрасно, – заявила я, подталкивая их обоих к порогу. – А теперь – уходите. И имейте в виду, что если вы поубиваете друг друга за порогом моей лавки, мне будет все равно.

Я выставила их на крыльцо и заперла дверь, тут же погасив светильник, чтобы не отсвечивало в стекло. И все же не удержалась – посмотрела в окно, как мужчины уходили. У них хватило ума не сцепиться у порога кондитерской, и разошлись они в разные стороны, оглядываясь на каждом шагу. Наверное, хотели убедиться, что никто не вернется.

Когда оба скрылись в темноте, я со стоном опустилась на скамейку у входа. Принцесса обещала, что король уже и думать забыл обо всем. Но что-то мне подсказывало, что она очень ошибалась.

Для всех в нашем городе эта история началась в день, когда в Арнем прибыл его величество Иоганнес Бармстейд, но для меня эта история началась гораздо раньше – лет десять назад.

В тот год мы с мамой поселились в глухой лесной деревушке миль за сто от Арнема. Я не понимала, зачем мы так спешно и ночью уехали из Диммербрю, где очень неплохо жили последние месяцев семь, но мама сказала, что нашла прекрасное место, где можно отыскать редкие травы, и где воздух подходит для ее слабых легких.