Ветеринар обиделся и целую неделю не разговаривал с ассистенткой, точнее, разговаривал, конечно, но только по работе. Душевные беседы обо всем на свете прекратились до тех пор, пока Яна не пришла однажды с виноватым видом и принялась извиняться.

– Ладно, шеф, ваша взяла, – хмуро поглядывая на Глеба, сказала тогда ассистентка. – Я больше не буду так грубо. Но и вы тоже хороши – как можно в ваши годы так паршиво разбираться в женщинах?!

Звоницкий так и не узнал, что там такого наговорила Казимирова, но Жанна исчезла с горизонта. Правда, перед этим успела сделать Глебу прощальный подарок. Однажды дама возникла на пороге клиники с какой-то коробкой в руках. Звоницкий многозначительно поднял брови, и ассистентка тут же скрылась в смотровой. А Жанна выставила на стол свой груз и сообщила:

– Я пришла попрощаться. Вот, Глеб, это тебе от меня подарок. На день рождения. Я, конечно, обижена, что ты мне не сказал о своем юбилее… И о том, что уезжаешь за границу… Но я умею прощать. В знак моей признательности дарю тебе это.

– Что это? – поинтересовался Звоницкий, пытаясь осознать несколько вещей сразу. Во-первых, день рождения у него второго сентября, а на дворе стоял декабрь. Во-вторых, никакого юбилея у Глеба не намечалось. В-третьих, за границу он тоже не собирался… Оставалось предположить, что это последствия мистификации Казимировой.

– Это аляскинский маламут! – гордо ответила Жанна.

– У тебя там что, собака?! – изумился Звоницкий. – Живая?

Сама мысль, что кто-то может подарить ему пса, казалась ветеринару настолько дикой, что он никак не мог осознать – похоже, сейчас ему придется перейти в категорию собаковладельцев.

– Неужели ты думаешь, что я настолько жестока – дарить тебе неживую собаку?

Звоницкий приблизился и очень осторожно приоткрыл коробку. Оттуда немедленно послышалось щенячье тявканье, и на ветеринара уставились круглые, как пуговицы, глаза.

– Подожди! Постой! Я не могу принять такой подарок! – слабо протестовал Звоницкий, но Жанна уже развернулась на каблуках, бросила через плечо: «Прощай! Пусть этот песик напоминает тебе обо мне!» – и гордо покинула клинику.

Звоницкий вынул щенка из коробки и посадил на стол. Щенок бешено завилял хвостом и в порыве чувств сделал громадную лужу. С первого взгляда Звоницкий определил, что перед ним самая обыкновенная дворняжка.

Казимирова подошла к столу, посмотрела на собачку и подняла на Глеба виноватый взгляд:

– Простите, шеф! Это все из-за меня!

– У вас мания величия, Яна, – вздохнул Глеб Аркадьевич. – Нет, это все из-за меня. Несите тряпку…

С этого момента жизнь немолодого ветеринара превратилась в кромешный кошмар.

Пророчество Жанны – «пусть этот песик напоминает обо мне» – сбылось на все сто процентов. Не было дня, чтобы Глеб Аркадьевич не поминал романтичную даму и ее подарок самыми последними словами.

Пес оказался не только редкостно некрасивым, но и на удивление бестолковым. Звоницкий знал, как воспитывать собаку, – в давние времена, во время службы в армии, он два года был кинологом. Но песик оказался феноменально необучаемым. Он делал лужи где попало, грыз все, до чего мог дотянуться, а прогулки с ним были для прихрамывающего Звоницкого настоящим испытанием.

При этом песик очень много ел и необычайно быстро рос. Из лохматого очаровашки щенок превратился в длинноногого несуразного собачьего подростка с кривым крысиным хвостом и ушами, одно из которых стояло, а другое висело. Такого за долгие годы общения с собачим миром Звоницкий еще не видывал.

Нельзя не сказать, что Глеб Аркадьевич не пытался избавиться от нежданного подарка. Побившись с месяц, ветеринар принялся спешно искать для пса новый дом. Но оказалось, никто не горит желанием взять к себе собаку, которая похожа одновременно на пуделя, ротвейлера и терьера. Кудлатую шерсть грязно-серого цвета невозможно было как следует расчесать, в итоге Звоницкий плюнул и принялся стричь собаку. Красоты псине это не прибавило, чего уж там… Так что никто не польстился на необыкновенное животное, и Звоницкий прекрасно их понимал. Конечно, можно было отвезти скотину в приют… Некоторые вообще завозили ставших ненужными питомцев далеко в лес и бросали там. Но Глеб не мог так поступить.