Впрочем, нет, поход по техническому этажу не причинил вреда Системе, сказал Эн сам себе. Он знал, что благодаря хорошему водителю выиграл несколько минут. Он мог бы потратить это время с пользой. Однако Эн также верил, что такая прогулка – потребность нервной системы, организма, необходимость для душевного здоровья и равновесия. Закон разрешал время для восстановления и поддержки душевного здоровья. Ведь только физически и психически здоровый человек приносит максимальную пользу.

А Эн очень хотел быть полезным для будущего человечества.

Коридор вел к стеклянной двери приемной. Синий коврик и обшарпанные стены, но гордящийся белизной потолок.

Эн знал, что в приемной встретит секретаршу Седого. К Седому пускали не всегда и не всех, но оставлять отчеты был обязан каждый агент. Обычно они пользовались электронной сетью, для быстроты и удобства. Но ответственные дела Седой все равно обсуждал при личной встрече. Дань традиции. Система стремилась вперед, но продолжала поддерживать некоторые традиции для сохранения культуры и человеческого лица.

Эн понимал, что при царящем хаосе за пределами текущей зоны влияния Системы, сохранять лицо чрезвычайно трудно. Но их руководители старались. Они очень старались спасти и улучшить мир.

Эн открыл дверь, охватывая восприятием приемную. Шкафы со старыми книгами, живопись древних мастеров, спокойные неяркие цвета, тепло и уют в температуре, в запахе и в звуках музыки. Эн понимал, что "обитель" Седого должна быть доброй, не располагающей к эмоциональным всплескам. Атмосфера спокойствия вовсе не мешала стабильной работе, но дарила ощущение комфорта и безопасности.

У дальней стены комнаты раздавалось шуршание. Эн в нерешительности остановился. Шелест одежды прекратился, над уровнем стола показалась растрепанная голова секретарши Седого.

– Привет, он у себя? – тактично уточнил Эн. Она кивнула, вновь исчезая за столом.

Эн хотел было незаметно изучить всю область у дальней стены и привычно постучал пальцами по браслету, но потом отбросил эту мысль.

"Он слепой", – послышался объясняющий шепот.

"Так ответь ему что-нибудь", – тихо послышалось в ответ.

Эн помедлил мгновения и вошел в кабинет Седого.

Идиллия, царящая в приемной, в логове самого Седого становилась чуть деловой. Музыка звучала тише. Приемники и прочие электронные устройства не прятались за живыми растениями. Ковер оставался мягким, но уже не занимал всю поверхность пола.

Седой сидел за столом, развернувшись в кресле спиной к двери. Эн выделил фигуру в пространстве, но также отметил, что для сбора дополнительных данных требуется время.

– Время… – заговорил Седой, по-прежнему глядя в сторону; Эн не смог понять, на что он смотрит. – Время неизбежно ускользает. Жизни – как пузырьки воздуха в океане вечности. Бесценные, но утратившие смысл мгновения. Лишенные красок, иллюзий, глубины. Скучные ровные линии на пустом холсте… Ты знал, что до введения Системы, смерть была для человечества загадкой?

– Смерть остается загадкой, – возразил Эн.

– Да, – согласился Седой, перейдя с задумчиво-философского тона на небрежно-повседневный. – Но теперь нам известен ее распорядок дня. Люди старого времени не думали о ней с первых дней сознательной жизни.

– И вогнали мир в хаос. Не могу сказать, что полностью понимаю, о каких красках вы говорите, но Система сделала мир чище.

Кресло Седого развернулось. Эн задумался, сколько еще секунд тот готов потратить на несущественные разговоры, но вскоре потерял мысль, буквально ощутив волну отрицательных эмоций.

– Ты столько грязи нанес, Эн, – сердито поругал Седой, откинувшись на спинку. Он вызвал механических уборщиков. С характерным писком и треском роботы выбрались из углов комнаты, засуетились вокруг ног Эна, сбивая восприятие помещения.