Жить ей сейчас приходилось на пенсию и экономить на всем. Именно поэтому она поехала в такой холод на электричке за город домой к знакомой. Та торговала на рынке недалеко от дома Натальи Николаевны и предлагала приехать к ней, чтобы бесплатно взять у неё трёхлитровую банку старого мёда.

Мёд Наталья Николаевна с радостью взяла, отдарившись холодцом, но на обратном пути заблудилась и пошла не в сторону станции, а куда-то в поле, где и улица-то уже кончалась. А сейчас, повернув обратно и бредя наугад по неосвещенной дороге, она постепенно начала замерзать. Примерно через полчаса холод пробрал её до костей.

Начало темнеть. Внезапно поднялся ещё более сильный ветер, снег пошёл гуще, и пурга разгулялась не на шутку. В общем, страсти Господни, а не погода.

Холодные, леденящие душу порывы ветра всё усиливались, подгоняя Наталью Николаевну в спину и заставляя почти бежать. Один из таких порывов слегка приподнял её над землей и кинул вперёд. Охнув, она упала навзничь, но удачно, так как ветер отнес её слегка вбок, в сугроб на обочине. Молясь Господу Богу и призывая всех святых, Наталья Николаевна, потеряв сумку с мёдом, выползла из сугроба обратно на дорогу, но встать уже не смогла.

Несмотря на все усилия, холодный ветер, заставляющий коченеть пальцы рук и ног, не давал ей подняться, заметая леденящим, секущим снегом. В конце концов, когда она уже почти поднялась, он завернул подол шубы ей на голову и бросил ещё раз. Падая, Наталья Николаевна слегка ударилась головой о мёрзлый грунт дороги. В голове сверкнула молния, в ушах зашумело, и силы полностью покинули её.

Она, коченея, лежала посреди дороги на мёрзлой земле, слыша звук приближающейся машины и ощущая, как ветер, не удовлетворившись подолом её шубы, рвёт, заворачивая, ещё и тёплую юбку.

«Вот и всё. Умереть-то мне, оказывается, суждено под машиной», – подумала Наталья Николаевна перед тем как потерять сознание.

Постепенно приходя в себя, она поняла, что лежит в тёплой мягкой постели. Было так уютно и спокойно, что не хотелось даже открывать глаза. Давно уже Наталья Николаевна не испытывала такого покоя в душе и лёгкости в теле.

Пересилив свое нежелание, она осмотрелась и увидела, что лежит в чьём-то частном деревянном доме на кровати под толстым одеялом. Подняв одеяло, она обнаружила, что на ней надета чужая фланелевая ночнушка, пахнущая лавандой, и шерстяные носки.

С двух сторон кровати стояли две тумбочки. На одной из них были какие-то микстуры, таблетки, мази, ампулы и лежало несколько одноразовых шприцов, на другой стояла настольная лампа и часы, а на спинке стула, чуть поодаль, висел тонометр. Вкусно пахло деревом, протопленной печкой и немного лекарствами.

«Частная больница, что ли, такая?» – недоуменно подумала Наталья Николаевна, осматриваясь.

Ну, мать, напугала ты меня! Я, конечно, понимаю, что ты опять пыталась меня соблазнить, но не в такую же погоду! – услышала она почти забытый голос.

Повернув голову, Наталья Николаевна увидела, как в комнату вошел Николай, Колюшка, как она называла его мысленно все эти годы, вспоминая историю их встречи.

Так и быть, раз уж ты здесь, я принимаю тебя в свой гарем, – пошутил он.

Подойдя к ней, он взял её за руку, пощупал пульс, но так и не отпустил.

В какой ещё гарем? Господи! – не до конца придя в себя, спросила Наталья Николаевна.

В свой. У меня же одни дочки, уже три! И жена ещё. Вот я и называю их своим гаремом, – сказал он и, присев рядом, прижал её руку к своей щеке, вглядываясь в лицо женщины.

Коленька, – ласково откликнулась Наталья Николаевна, – благослови тебя Господь. Откуда ты здесь, родной мой?