Причины угасания популярности идеи постиндустриального общества лежат ровно там же, где в свое время лежали причины ее появления. Во-первых, в рамках мировой экономики вывоз промышленности в страны с дешевыми рабочими руками оказался прибыльнее роботизации и автоматизации производства. А этот процесс требует не ученых, а администраторов и финансистов. Кроме того, неожиданная для Запада гибель СССР породила победную эйфорию, под воздействием которой рассуждения о неминуемом и скором конце капитализма сделались, как минимум, непопулярными. Выход из капитализма потерял для западных элит какую бы то ни было актуальность. Был даже объявлен конец истории – как сейчас выясняется, несколько преждевременно. Когда в 1998 г. В. Л. Иноземцев, увлеченный в 1990-е годы идеями постиндустриального, вернее сказать, «постэкономического» общества, взял интервью у известных в прошлом приверженцев идеи постиндустриального общества, таких как Д. Гэлбрейт, М. Голдман, П. Друккер, Ф. Фукуяма и др., выяснилось, что для них концепции постиндустриализма остались в прошлом[26]. Сегодня они убеждены, что живут в капиталистическом, индустриальном обществе.

На фоне вышеописанной эволюции взглядов и позиций интеллектуального сообщества на Западе тем более странной представляется увлеченность теориями постиндустриализма на постсоветском пространстве. Особенно радикально она повлияла на осмысление социологами эволюции социальной структуры общества, которая, по их мнению, решительно сориентировалась на якобы уже существующее постиндустриальное, информационное общество – общество знания. В соответствии с ним социологами чаще всего акцентируется внимание на таких группах, как мелкие и средние предприниматели, менеджеры разного уровня, чиновничья бюрократия, представители сферы услуг, т. е. те группы, которые, по прогнозам Белла, и составляют социальную базу постиндустриального общества. Что касается традиционных классов индустриального общества, в частности рабочих, то их социальной судьбе в прогнозном плане уделяется незаслуженно мало внимания. В СССР изучение состояния рабочего класса и его места в социальной структуре общества было важнейшей задачей для социологов, однако с изменением в стране социально-экономического уклада и, соответственно, идеологии и мировоззрения судьба рабочего класса оказалась под вопросом.

Какое будущее ожидает рабочий класс и так ли очевидна «смерть труда» в современном обществе? Для этого необходимо выяснить, что же представляет собой современный рабочий класс стран, номинирующих себя обществом знания? Понятно, что современные рабочие не представляют собой некоей однородной массы, обладающей единством целей, потребностей, интересов и мировоззренческих установок. Существуют среди них различия по уровню квалификации, образованию, сложности производственных операций, обусловленных технологическими процессами, спецификой сферы деятельности (промышленное, строительное или, например, аграрное производство) и др. Тем не менее общность рабочих как класса заключается в том, что рабочий, в отличие от мастерового или крестьянина, есть работник сферы материального производства, труд которого адекватно измерим такой мерой, как рабочее время. Это связано с тем, что темп труда, его время, сами трудовые операции индустриального рабочего задаются машинами, к которым этот рабочий приставлен и которые обслуживает. То, что сегодня изменилось его место, состояние, количественный и качественный состав, видно и невооруженным глазом. Поэтому остается неизученным вопрос не только о структуре, социальных функциях в современном обществе, но и о будущем данной группы населения, о самоощущении, самоидентификации рабочих, об осознании ими своего места в обществе, своей роли в нем в качестве социального субъекта. И наконец, требует экспликации проблема «передового» класса, способного выступить социальной силой общественного прогресса.