Продлеваем мысли с помощью заговоров, вроде того, как; «Будь моя воля тверда, как эта плита».

Правда, прежде чем участники начали работать вместе согласованно, пришлось еще раз надломиться. Три дня без еды, на контроле друг у друга – недурное упражнение для Совмещения Сознания. Бег на тридцать километров по коридорам вокруг Ангара, медленно или быстро, это как ты можешь, только бы не стоять на месте. После этого – по горсточке пророщенных зерен из рук друг друга, и слезная исповедь.

Вот тогда, когда люди становятся кроткими, как голуби, можно объяснить, что нам нужно сделать.

И – разработать обстоятельный план.

Дориан крутился с нами, если только не спал в жилище доменов – Планетарии. Вместо потолка искусственное небо с выпуклыми планетами, вот его суть. На танцах вокруг столба, и в Слезных исповедях, он пытается перекачать в нас кое-что из своей позапрошлой жизни. Рассказывает истории о порядках во всех Секторах Дома и вызывает на ответную откровенность.

Виу-у! смаргиваю и, иногда показываются картины иного мира. Это как стошнить после отравления – так же неотвратимо, гадко, но и приносит замечательное облегчение. Безумные, разрозненные, привлекательные идеи по всем областям. Экраны в поле зрения, не знаю, как вам это все запротоколировать. Словно у компьютера – все новые и новые Окна, которые можно легко листать.

Дориан популярен. Разбрасывает свои идеи повсюду (теперь вижу) словно бриллиантовые браслеты. Пытаюсь поймать мантию его ауры, летучести и физической красоты. Миром своего сознания и тела можно управлять, если осмелишься одеть странное украшение, будешь смотреть и не отрываться, даже, если увиденное покажется страшным. Довольно занятно – идти по одной дороге с Серебряным Лисом.

Мне да.

Вчера я определенно вошел в соприкосновение с информационным полем Дори. Словно настроил древний телевизор, настырно клацая тумблером. Я увидел того, кто был им до рождения Лиса. Минус восемнадцать жизней разного размера.

Все объекты покрылись обёртками дрожащих аур, в которых проглядывались подобные им предметы. Мир почти как у нас. Одно не отделить от другого, в этом сочетании есть энергия.

Как будто существуют два Лазарета. Один наш, где мы сейчас, а другой его древнее в нем отражение. Такие вот многомерные тягучие, но жизнерадостные чувства. Как их вам представить? Самый намек.

Допустим, смотришь фильмы, снятые лет двести пятьдесят назад. Весёлые и жизненные. И долго не поймешь своей печали. И, дело то вот в чём. Ведь никто из артистов, которых воспринимаешь уже как лучших друзей, не мог дотянуть до моих живых дней; ни та девочка, выглянувшая из вагона, ни солидный обладатель лакированных ботинок, и ни прозревшая хозяйка цветочного магазина.

Воспоминания – словно осколки единого мира. И, в аурах можно уже отчетливо разглядеть, прилепившиеся к нынешним вещам, в чем-то подобные им, или уже совсем другие объекты.

Увеличенные голодным взглядом, словно лупой, крошки серого хлеба. Чугунные радиаторы. Жутковато гудящие лампы белого света. Колючая проволока, четырехмоторный самолет в небе, тусклый снег и стайка цыплят на нем. Тоннель с золотой надписью на угольной стене. Болезненные, милые люди. Другие, но томительно похожие на нас.

Откуда вы во мне? Вы добро или зло?

Другой я, оглядываюсь на далёкий, протянувшийся до космоса, уже увядающий огненный цветок.

В мире прошлого Лазарета можно двигаться самостоятельно, но, с большим трудом. Еще шаг по своей воле, и мир подобного прошлого истаивает. Нельзя самостоятельно мыслить в прошлом времени, иначе потустороннее видео гаснет.