Принцесса понимала, что Саймон вправе обижаться на нее, или хотя бы злиться. Но он почему-то смотрел слишком тепло.

– Прежде, чем совершать бездумные действия, поговори с кем-нибудь. Поверь, помогает. А ещё лучше, хорошенько обдумай последствия решения. – Наблюдать Карси в таком состоянии было необычно.

Она запуталась в себе, а такое нечасто увидишь.

– Ну, а если всё-таки меня убьют, что ты будешь делать? – Карси и сама не ожидала, что скажет это.

– Пойду собирать коренья, травки всякие, чтобы сделать чудесный воскрешающий порошок! – Саймон не хотел, чтобы Карси думала, как вопрос его обеспокоил. – А потом мы вместе наваляем твоим «убийцам»! У меня каждый пунктик расписан…

– Я серьёзно! Это важно.

– Важно, что ты жива…

– Почему ты не отвечаешь на вопрос? – она даже насупилась.

– Карси, ты вживаешься в роль принцессы. Становишься требовательной и капризной. – Саймон улыбнулся, сквозь волнение, плескавшееся где-то глубоко внутри. – Да и сама знаешь ответ. Зачем спрашивать, в надежде услышать подтверждение?

Затем, Саймон развернул стул с высокой дубовой спинкой сиденьем к столу, и сел на него, подперев щёку ладонью.

– А, если честно, не могу представить тебя мёртвой. – Признался он, прекратив отшучиваться. – И не заставляй, это чертовски трудно.

Карсилина отвернулась к окну, глядя, как дождевые капли стекают вниз по стеклу, проглатывая друг друга, становясь больше, набирая скорость и оставляя мокрые дорожки.

Может быть, она предчувствовала что-то. Знала ли, что не доживёт до конца месяца?..

– Прости. Зря я начала этот разговор. – Она почувствовала себя неуютно, и обняла сама себя, вздрогнув.

– Карси, если что-то тревожит, скажи.

– Всё хорошо, честно. Не знаю, зачем спросила… – Карси смущенно перевела взгляд на занавески.

Саймон оставил стул позади и мягко положил руки ей на плечи:

– А давай, наделаем бумажных самолётиков, запишем там все наши беспокойства, разведём огонь в камине и запустим прямым рейсом на сожжение?

– Думаешь, от этого мы станем меньше волноваться?

– Бросая каждый самолётик в огонь, мы будем напевать волшебную песенку «Прочь Невзгоды». Невзгоды испугаются, и будут обходить нас за километр.

– Разве такая песенка есть? – не поняла Карси.

– А что мешает её придумать?

***

Саймон не заметил, как пришла Сулитерия.

На колготках у неё был рисунок из черепов. Ноздря проколота. На девушке висела бесформенная футболка с изображением солиста рок группы «Крышка Люка». Лицо у солиста было всё вымазано белым, а губы накрашены чёрным. Брови у него отсутствовали. Еще, его прическа отличалась высокой степенью спутанности волос. Наверное, если такой приснится, можно вскочить с кровати с дикими воплями «Демон!!».

Из-под футболки колдуньи чуть виднелась чёрная кожаная юбка. Ноги утяжелялись ботинками, совершенно непропорциональными. Коротко-стриженные волосы Сулитерии отливали фиолетовым цветом.

Впрочем, все уже привыкли к её такой внешности и не удивлялись. После того, как сгинула Гадритта, ее племянница полностью сменила имидж.

Саймон с ней общался, потому что решил, что Карси хотела, чтобы у нее были приятели. Он бы не назвал это дружбой.

На кладбище Сулитерия принесла четыре розы, алых, словно кровь. Листья у них были чуть влажные.

– Подержи, пожалуйста, я шнурок завяжу. – Попросила она, протягивая Саймону эти злополучные цветы.

Он, тревожно вцепившись в лямку своей сумки, застыл, не решаясь их взять. Почему Сулитерия не завязывает шнурки магией?

– Ну же! – раздраженно настаивала колдунья, неприятно вглядываясь в его глаза.

Саймон категорически не хотел к ним прикасаться, но принял, сжав ладони на их стеблях, словно оковы. Цветы, все четыре, тут же почернели, сморщив лепестки.