Семнадцатилетний мальчишка бросил школу и ушел из семьи. Правда, в школу он потом вернулся, а домой – нет. Он изыскивал способы заработать, и если прилипал, то намертво. Мы с ним вроде как дружили, поэтому обыскать его пришлось мне. На телефоне мы нашли фотографии интерьеров бильярдной – в том числе кабинета и комнат, куда посторонние не допускались.

Для меня оставалось загадкой, почему он взялся шпионить за Локтевым, ведь он и так находился в курсе наших дел.

– Зачем тебе мой кабинет? – хотел знать Савва.

– Не указывайте, где и как мне снимать, – возражал Лёша тоном мастера по дизайнам.

– А я уже испугался, что это мои интерьеры, – говорит Локтев, опознавший на снимках комнаты второго этажа, отведенные для деловых встреч.

Альберт приносит извинения за своего помощника, мы пьем вино и едим хамон, это компенсация за потревоженные нервы. Марина – та еще ведь сладкоежка, умяла все эклеры, а я подчищаю вяленое мясо. Когда все съедено и выпито, подходят новости, что в субботу утром меня ждет председатель бильярдной ассоциации Лосев.

Обычно для встреч он выбирает старорежимные и мафиозные рестораны вроде «Ассунта мадре», «Марио» и «Палаццо дукале», но сейчас состояние здоровья не позволяет ему выезжать из дома, и мне предстоит ехать в Раменское.

Все расходятся. Остаемся только мы с Мальцевым, который ждет невесту на улице.

– Вы сегодня опять поздно, – ворчит он.

Меня осеняет идея, и я вытаскиваю из кармана микрофон.

– Знаешь, что это за вещь? – спрашиваю у Мальцева.

Этот ревнивец вполне мог поставить жучка Савве.

– Как узнал? – Игорь не стал отрицать.

– Посторонние в кабинет не заходят. Ты приносил пальму, тогда и сделал.

– Да, Кадиков просил помочь. У вас там наверху заперто, а творится черти что. Решил проверить.

После этого он ушел. Почему я не рассказал этого Савве? Игорь просил меня не выдавать. Тогда я не знал, что свадьба расстроилась.

Марина появляется только после его ухода.

– Видеть его не могу.

У Игоря гуманитарное образование, а ум аналитический. Я свидетель, как он просчитывает различные ходы, так что сценарий с отложенной свадьбой тоже просчитан. Он вешает лапшу на уши Марине, что недостоин. Должна быть другая причина. Марина пробовала что-нибудь выяснить, но безуспешно. Самая вероятная версия, что у него кто-то есть.

– Если хочешь, я выясню, – предлагаю ей.

– Это подкат? – спросила Марина.

Она уходит, ей надо хорошенько проплакаться. Я жду.

Когда возвращается, от нее пахнет дымом, а ведь она не курит. В разрыве винит себя. Приходится ее уговаривать, что это не так.

После ее ухода брожу кругами по солянке. После всего пережитого мне хочется прогуляться.

Лёша всячески делает вид, что мы не ссорились. Мы случайно встречаемся во время прогулки. У меня есть свой маршрут по Ивановской горке, где среди многоэтажных домов притулился особнячок, который мне предстоит выкупить в сентябре. Увы, ни номера дома, ни табличке на нем нет, окна в нем выбиты, и они забиты фанерой. Фасад местами обрушен, и его затянули сеткой, и под самой потолком зияют черные дыры. Я боюсь представить, в каком состоянии крыша. Этот дом обладает сомнительной ценностью, но мне придется заплатить за него в полной мере, если я найду, кто даст мне кредит. Свободные помещения на Солянке в большом дефиците, а другого места мне не надо.

Полагаю, Кукаркин вычислил мой маршрут и специально подстерегает меня здесь уже около часа. Раз он здесь, нужно этим воспользоваться, и я задаю вопрос:

– Вчера со мной играл Илья Иванович. Узнай, откуда он взялся. Адрес проживания, место работы.

Разговор закончен, пора отправляться по домам, но Лёшка не сдается: