И словно в подтверждение ее слов, Герц снова размашисто облизал ее лицо. Она хихикнула и как-то по-детски обняла моего зверюгу за шею.
Глава 2
Ну вот я и нашел объяснение поступку Герца. Он, как и все доберманы, необычная собака. Он спит, едет со мной в машине, гарцует вокруг дома. Но! Он считает, что спит у себя дома, едет на своем сиденье, резвится на своей лужайке и воспринимает все как личное, собственное и находящееся в сфере непосредственно его ответственности. Он должен быть в курсе всех происходящих в доме событий, а я, по его мнению, только лишь обеспечиваю его всем необходимым. И у меня нет ни капли сомнения, что это так. Именно поэтому он не признает Ланку – ему не нужна конкуренция за мое внимание.
И сейчас он просто решил завести себе ребенка, которого можно опекать и защищать. Он и принял эту девчонку за ребенка, когда она шмыгнула носом. Почувствовал, что в ней нет ни капли страха и есть искренняя любовь к животным. Тоже мне, психолог ушастый…
Он, действительно, любит детей, любит чувствовать ответственность, быть главным. Малышню Димки он просто обожает и неизвестно каким чутьем угадывает, что мы едем к ним. Очевидно, видит коробки с подарками и делает выводы. И тогда складывает свои новые мячики перед порогом, показывая, что их нужно взять – воспитанный пес не хочет приехать в гости без подарков.
Димка – мой друг детства. Школа, универ. Потом дороги разошлись, он так и работает программистом, а я ушел в бизнес. Видимся нечасто, но душевно. Хотя как душевно… Как ложка дегтя в бочке меда – Ланка. Она открыто не говорит, что общение с нищебродами не доставляет ей удовольствия, но я это чувствую. Она свысока посматривает на жену Димки, Марину, располневшую после родов, помешанную на семье и доме. Понятное дело, что они как с разных планет и их никак нельзя сравнивать. Но я себя ловлю иногда на мысли, что если б не бизнес, который съедает практически все время, то я бы хотел возвращаться домой, где еще с улицы пахнет выпечкой.
Я не фанат пирожков – наелся в институтские годы. Но то, что делает Маринка – это сродни произведению искусства. Чувствуется, что в них вложена душа.
Дома у нас, конечно, таких изысков нет. Ланка презрительно морщит нос при упоминании об «этих калорийных бомбах». А исключительно для себя я не заставляю домработницу печь что-то.
Только у Димки понимаешь, что «еда – это наслаждение вкусом», а еще атмосферой – домашнего тепла. Которого ни за какие деньги не купишь.
И Герц это тоже чувствует. Он здесь не просто счастлив, мне кажется, что он на своем седьмом собачьем небе от счастья. Здесь ему разрешается нарушить рацион и, щелкая зубастой пастью, на лету поймать пирожок. А потом с самым несчастным видом голодной бродяжки чуть ли не складывать лапы, умоляя этих жестоких людей дать хоть еще одну крошечку.
Но самое главное удовольствие – это возиться с детьми. Он позволяет Степке и Петьке виснуть на нем, устраивать кучу малу с его участием и всячески поощряет разные непотребства.
Я не завожу разговоров с Ланкой о детях. Хватило одного раза…
Никогда не думал, что женюсь. Но она показалась мне просто анахронизмом, нонсенсом, инопланетянкой, разрывающей все шаблоны.
…Благотворительный вечер. Терпеть не могу такие пафосные мероприятия. Возьми, перечисли деньги детскому дому или дому престарелых – и все это, не выходя из офиса. Так нет же, вырвать целый вечер из жизни, чтоб на тебя пялились, совали твое фото в разные чмошные газетенки!
Но я не мог отказать Эльвире, моей любовнице, муж которой и устраивал эту тусовку. Нечастые встречи с разнузданным сексом и иллюзией отношений давали ей право превращать меня в золотую рыбку, и хотя бы три желания, но исполнить я должен. Как честный джентльмен.