– И во сколько подъём? – поинтересовалась буднично, слизывая самую вкусную часть мороженого – начинку.

– Я бегаю в девять.

Вздохнула.

– Я так понимаю, у меня выбора нет?

– Просто потом становится жарко. Лучше, конечно, ещё раньше начинать, но я люблю поспать с утра.

– Я тебя понимаю, – протянула со смешком.

Мы немного помолчали, увлечённые поеданием сладкого, а через пару мгновений Денис спросил:

– А ты чем по жизни занимаешься?

– Работаю, – коротко отозвалась я.

– Знаешь, я почему-то так и подумал, – с ироничной усмешкой поддел меня он.

– А мог бы удивиться. И сказать, что я выгляжу на восемнадцать, – не осталась в долгу.

– И что у девушек за панацея на этом возрасте? Открою тебе страшную тайну, некоторые девчонки – да и парни тоже – гораздо лучше выглядят в двадцать пять или тридцать, нежели в студенческие годы. Есть такой тип людей – они как вино, с каждым годом всё краше. И внутренне тоже.

– Да ты философ. У тебя, случайно, не с психологией работа связана?

– В определённом смысле – да.

– И?

– Я в банке работаю.

– А, кредиты наивным людям втюхиваешь? – засмеялась я.

– Нет, я с аналитикой работаю, а не с людьми, – не обиделся он. – А ты так и не сказала, где трудишься.

– А я с недвижимостью, деньгами, документами и людьми.

– Вот как… Нравится?

– Ну, как сказать…

– Понятно.

– А тебе?

– А у меня выбора не было, – как бы между дел обронил он, глядя на покрытую рябью поверхность озера.

– В смысле? Ты проиграл спор?

Но Денис мой шутливый тон на этот раз не поддержал.

– Мой отец руководит главным офисом банка, у него есть доля. И есть единственный наследник, который должен её получить.

Я призадумалась. Да-а, непростая задачка. Всегда полагала, что тем, кто родился в семьях с достатком, приходится не только радоваться жизни, но и нести дополнительное бремя ответственности.

– Но я сопротивлялся только поначалу, – быстро добавил он, потому что тишина звучала как-то уж слишком траурно. – Потом втянулся, мне понравилось. Понимаешь, если бы у меня было какое-то стремление – стать артистом, юристом, художником, а мне его обрубили – это одно. А я сам не знал, что хочу, поэтому родители просто сделали этот выбор за меня. И я думаю, что он правильный. Потому что сейчас я разбираюсь в своей сфере, неплохо зарабатываю, могу жить отдельно от родителей и ездить за границу в те места, куда мне хочется, причём не один раз в год. Согласись, это сложно назвать плохой жизнью?

– Конечно, – подтвердила я, разумно полагая, что тоже была бы не прочь там поработать и «втянуться в процесс», если бы у меня была возможность путешествовать куда хочу хотя бы раз в год.

И всё же одна мысль вертелась в уме, которую я, конечно же, не могла ляпнуть: «Что-то же привело тебя сюда, Денис. Одного, в это отшельничество. Да ещё и не на один месяц. Нервный срыв? Несчастная любовь? Или ты от кого-то скрываешься?»

Но в первую нашу встречу мы негласно условились не говорить об этом, и я не рискнула поднять эту тему. Слишком уж она личная. К тому же, выпытав информацию из него, мне придётся открыть свои карты, а этот ворох обид мне трогать совсем не хочется.

– Ты, я смотрю, любишь читать. Сегодня уже другая книга, – обратил он внимание.

– А что ещё делать? Телевизор смотреть я не любитель, интернета здесь нет. Ты, кстати, в прошлый раз начал рассказывать о своих лайфхаках, да так и не закончил.

– А! – вспомнил он. – На чём мы остановились?

– Кажется, только про бег по утрам ты и сказал. Так сказать, дозированно выдаёшь информацию.

Он засмеялся.

– Ну, ещё я люблю читать. Точнее, тоже здесь полюбил. Это просто место открытий! И, в первую очередь, открытий себе самого себя. Когда ты абстрагируешься от всего мира и можешь прислушаться к своим желаниям, мыслям…