– Прошу прощения. Такие райские птицы в наши края даже случайно не наведываются. Возможно, вы перепутали нашу промплощадку с Голливудом.

– Думаю, сейчас она выглядит несколько иначе, но не настолько, чтобы не узнать, – неуверенно сказал я.

– Разрешите, – пропищало существо, владевшее мобильником, и, забрав у меня фотографию Лены, склоняя голову то в одну, то в другую сторону, стало её рассматривать. – Блажная, – изрекло оно наконец уверенно.

– Не пантуй, – растерянно сказал Колян и, забрав фотографию, еще раз внимательно стал её рассматривать.

– Зовут её Елена Елагина, – стал объяснять Дубовой. – Из особых примет – шрамы на обеих руках. Резала вены.

– Блажная, Блажная, – пропищало существо и неожиданно кокетливо подмигнуло мне зеленым глазом, под которым еще виднелись остатки синяка. – Женщину надо два раза в неделю и бить, и любить. Тогда она убегать не будет.

– Она, – прохрипел кто-то из разглядывавших фотографию.

– На какой предмет интересуетесь? – спросил наконец Колян, все еще не выпуская из рук снимок и, видимо, не до конца убежденный.

– На предмет возвращения в прежнее состояние, – твердо сказал Дубовой. И неожиданно добавил: – По мере возможности, конечно.

– Боюсь, что возможности в данном случае минимальные, – немного поразмыслив, сказал Колян.

– А это уже наши проблемы, – не выдержав, вмешался я.

Презрительно посмотрев на меня поверх очков, Колян повернулся к Дубовому и очень серьезно стал объяснять:

– Молодой человек абсолютно неадекватно оценивает обстановку. Вам, как человеку понимающему, объясняю. Во-первых, данная гражданка – если это она, конечно, в чем лично у меня огромные сомнения, – в постоянной отключке. В её состоянии сто граммов – и ваши не пляшут. Второй исключительный момент – Узбек. Взял под личное покровительство и никуда из личных апарта́ментов ни шагу. Короче, спит он там с ней или другое чего, нам неизвестно, но те, кто интересовались по пьянке на предмет совместного пользования, получили длительную нетрудоспособность по причине значительных телесных повреждений. Третий аргумент…

– Если можно, короче, – не выдержал Дубовой.

– Третий аргумент – на свалку из прошлой жизни приходят многие. Насчет возвращаться – статистика, прямо скажем, никакая. Отсюда направление только в ту сторону, – и он махнул рукой в направлении непроглядной дымовой завесы.

– А там что? – спросил Гриша.

– Наивный вопрос. Сразу понятно, что не местные. Там, молодой человек, кладбище.

Колян снял очки и стал их протирать концом грязного шарфа.

В сопровождении нескольких вооруженных спецназовцев мы подошли к бывшему строительному вагончику, стоявшему вместо колес на довольно высоком странном фундаменте, сложенном из обломков бетонных блоков, кирпичей, кусков гофрированного железа и шпал. К двери вагончика поднималась неустойчивая деревянная лестница без перил, рядом с которой, учуяв подходивших, захлебывалась лаем маленькая злая собачонка.

Спецназовцы полукругом стали у лестницы, Дубовой поднял мегафон.

– Узбек! – бесстрастный металлический голос разносился далеко по притихшему пространству оголенного поздней осенью колка, в котором и рядом с которым лепилось всяческое жилье обитателей свалки. Сами они довольно плотной толпой стояли поодаль, наблюдая за происходящим.

– Ты меня слышишь? – продолжал Дубовой. – Договариваемся по-хорошему. Ты возвращаешь женщину, мы тебя не трогаем – живи дальше. В случае несогласия и сопротивления власти, будут приняты самые серьезные меры. Вплоть до применения оружия. На размышление – три минуты. После чего приступаем. По счету «раз» начинаем отсчет времени. Раз…