– Я думаю, Юрий Михайлович, – майор даже доверительно снизил голос, – что дело Рудольфа Гесса ещё не поднималось нашим правительством, то есть пока не проверялись факты исследований германского института паранормальных явлений «Аненэрбе», которым руководил непосредственно «серый кардинал». Но самого руководителя убрали с глаз долой до поры до времени, а все архивы и задокументированные опыты института благополучно лежат на каких-нибудь заветных полках в подвалах Конторы.[4] Пока кто-нибудь из власть имущих изволит почесаться и обратить внимание на уникального заключённого, он давно уже преставится в мир иной. Ведь никто из нас не вечен. Поэтому и попытался кто-то из них переплыть мёртвую зону. А вдруг получилось бы?

– Думаете, всё так серьёзно? – прищурился полковник.

– Не думаю, – знаю! – уверенно ответил майор. – Я понимаю, что у вас раньше просто не было времени ознакомиться с какой-то там зоной особо опасного режима, находящейся, к сожалению, на подвластной вам территории. Но сейчас подвернулся его величество случай! Ведь ничего случайного не бывает, вы же знаете.

– Полагаете, мне всё же стоит посетить остров? – Юрий Михайлович с сомнением посмотрел на майора. – Ну, и что я там увижу?

– Хотя бы того же Гесса! – запальчиво произнёс собеседник. – Пленные немцы живут там в отдельном бараке. Но между жителями острова до сих пор не было замечено ни одной ссоры, ни одной конфронтации. Если они нашли тот заветный путь взаимопонимания и терпения, то поневоле пожалеешь наших Генеральных секретарей Коммунистической партии, ибо у них никогда не будет никакой школы содружества и терпимости к ближним. Представьте, заключённые не ссорятся даже из-за привозимых им продуктов! Мне кажется, островитяне – это уже какая-то отдельная новая нация, развивающаяся сама в себе цивилизация. Примерно такая, как скрывшиеся в неизвестном направлении старообрядцы… Признаться, мне показалось странным, что кому-то из заключённых понадобилась связь с внешним миром. Для чего? Ведь двое этих беглецов не могли не знать, что идут на верную смерть! Ответ можно найти только на острове, и то, если островитяне захотят общаться с нами.

– Не захотят разговаривать с приносящими им еду? – усмехнулся полковник. – Это, по-моему, исключено.

– Приносящими еду? – как бы не так! Я забыл вам доложить, – извинился майор, – что, несмотря на постоянное снабжение продуктами с Большой земли, заключённые понемногу обзавелись и собственным процветающим хозяйством. Остров в нашем высокогорье является настоящим оазисом. По настоянию того же Рудольфа Гесса мы помогли организовать там довольно приличный птичий двор, и вручную они засаживают несколько полей чечевицей, картофелем и гречихой. Также прямо на склонах сопок разводят кроликов, благо травы и кустарника там вдосталь. Ведь самое главное – иметь несколько акров плодородной земли. У них даже неплохой конный двор и молочная ферма имеются. Таким образом, особо опасные понемногу превращаются в обособленное государство, не требующее помощи извне.

– Ну, хорошо, – кивнул Бурякин. – Уговорил. Действительно, надо хотя бы взглянуть, как живут последыши Третьего рейха.

– Там большинство наших, Юрий Михайлович, – поправил полковника подчинённый. – Говорят, есть даже настоящие уголовники.

– Постой-ка! – Юрий Михайлович даже остановился. – Послушай, ведь твой остров в официальных документах числится как зона особо опасных заключённых. Так? Почему же ты говоришь, что там есть «настоящие уголовники»?! Будто для острова это невидаль какая-то.

– Именно невидаль! – подтвердил майор. – Заключённые на острове – в основном выдающиеся российские умы. А во времена Второй мировой – и побеждённые братья попали, то есть немцы.