– Ну, про Бермудский треугольник ты хватил чуть-чуть лишку, потому как там не было никогда мёртвой воды, про тамошних пиратов до сих пор фильмы показывают и книжки пишут. Как видишь, живые не умирают. А вот про наше озеро сказать пока ничего не могу. Известно только, что никто переплыть не может – это факт! Факты всегда были настолько упрямы, что мешали историкам укладывать происходившее на полки среднестатистического восприятия и понимания.

– Хватил лишку?! – воскликнул шофёр. – Да что вы, Юрий Михайлович! Любой рядовой знает, что нам выпало служить на границе не с другим государством, а с мистической энергией планеты! Недаром местные говорят, что где-то здесь недалеко и Беловодье.

– Это ещё что за выдумка такая?

Полковник Бурякин и раньше, чуть ли не с раннего детства, много раз слышал россказни о Беловодье: дескать, где-то на севере есть целая страна, куда ушли русские старообрядцы в семнадцатом веке, спасаясь от кровавого православно-католического патриарха Никона. Эта легенда обросла множеством выдумок, переделок и досказываний, из чего вылепился легендарный Китеж-град, стоявший когда-то на берегу то ли Ивановского озера в Нижегородской губернии, то ли в Прионежье. Во всяком случае, советских материалистических историков мало интересовали стародавние байки про волшебный город или сказочную страну, где нет и не было ни войн, ни тяжб, ни подлостей, ни смут. Когда-то и о Трое говорили, что, мол, сочинительству греческого писарчука Гомера – грош цена. Надо сказать, поверил словам слепого писателя лишь один немец Шлиман. Результат всем известен. И самое интересное, что на археологические находки сразу отыскались наследники в лице турецкого правительства.

– Какое ещё Беловодье? – продолжил полковник.

– Как же, Юрий Михайлович! Неужели не знаете?! – удивился шофёр. – Беловодье – настоящий город, даже царство, куда ушли жить в семнадцатом веке старообрядцы. Многие пытались отыскать туда дорогу через Алтайские горы. А Беловодье, оказывается, здесь, почти рядом с нами. Только пройти туда можно не каждому, как и в Китеж-град…

Надо же! Сержант почти в точности повторил мысли, приходившие в голову полковника несколько раньше! Вот и верь после этого уважаемым материалистам, что никакой мистики не существует. А существует-де только страсть: набить брюхо ливерной колбасой.

– Ладно, – согласился полковник. – Приехали уже. Ты мне в Беловодье дорогу потом покажешь.

– Хорошо, – согласился шофёр.

Охранники, заметив подъезжавший «Газик» погранотряда, выстроились в две шеренги, и майор Рукавицын застыл, отдавая честь выходившему из автомобиля пограничнику.

– Товарищ полковник, разрешите доложить?! – отчеканил майор.

– Докладывайте, – кивнул Юрий Михайлович.

– За охраняемым батальоном особого назначения объектом нарушений не наблюдалось вплоть до вчерашней ночи. С охраняемого объекта ровно в три часа по московскому времени отплыло бревно, уцепившись за которое, пытались переправиться через озеро двое заключённых. Оба принадлежат к военнопленным фашистской Германии.

– Вольно, – скомандовал полковник. – А теперь, Рукавицын, отставить доклад и рассказать всё подробнее, своими словами.

– Слушаюсь!

– Я же сказал, отставить! – поморщился полковник. – Докладывать попроще. Хочу, наконец, понять, что же всё-таки произошло? Ведь раньше подобные случаи не наблюдались?

– Наблюдались, товарищ полковник, – возразил майор. – Лагерь особого режима организован здесь в тридцатых годах, и первыми заключёнными были ирано-афганские боевики, то есть басмачи. Сбежать с острова никому ещё не удавалось, потому что по каким-то природным причинам плывший человек вдруг без звука пропадал в глубине, будто его утащила за ногу хищная рыба. Но ни одного живого существа, ни одной рыбёшки в этом озере не замечено. Даже водорослей нет. Наши химики проводили лабораторный химический и биологический анализ воды, только ничего особенного в ней не обнаружено. Однако если просто окунуть руку в воду, то на вторые сутки кожа покрывается страшными гнойными язвами. Заражение быстро распространяется по всему телу, и человек умирает заживо.