— А как говорить?

— Он по началу берёт под контроль твои связки пока ты ещё не умеешь строить фразу. Практически он материализует твои мысли. Ты только подумал что хочешь сказать, а он уже выдаёт фразу. Но это только до того момента пока у тебя у самого не начнёт получаться, но как только ты начинаешь говорить сам, он уходит на второй план суфлёром. И так со всеми языками на данный момент их более ста в его памяти, — в здании прозвучал колокол.

— Готово?

— Да! Только я прошу вас оставить меня со следами насилия на лице иначе они меня заподозрят, — японец снял очки.

— Уже будьте покойны, — сказал я и резко врезал ему кулаком между глаз. Японец ахнул и упал без сознания. Я глядел через мониторы на то, что творилось в конференц-зале. Учёные бурно поздравляли, друг друга обнимаясь и целуясь, если не знать причину, то со стороны можно было подумать, что это начало гей-вечеринки. Я сплюнул на пол. На больших экранах учёные наблюдали как разворачивается карта мира, сплошь утыканная значками стилизованные под сундуки с золотом. Я присмотрелся и сосчитал только в одной Москве около двадцати крупных кладов, а по всему материку их было просто немерено. В Африке клады были закопаны довольно редко, если не считать долину Нила, где их было на каждом шагу. Южная Америка и Австралия тоже выглядели бедновато по сравнению с Евразией и Северной Америкой. Самая густо зарисованная территория была на месте Европейского союза и Западной Европы. В Америке это были оба побережья. Также шагу нельзя было ступить в Индии и на Ближнем востоке, чтобы не вляпаться в золото.

— Ладно, ребята. Повеселились и хватит. А то ещё запомните места, — с этими словами я выдернул контейнер с кристаллом из приёмного гнезда. Монитор погас и в здании послышался гул голосов, переходящий в возмущённый крик. Через минуту в лабораторию могли ворваться рассерженные учёные. Я быстренько переключил голографический компьютер и сменил личину. Профессор Накамото перестал существовать и на свет появился один из многочисленных охранников. Я приоткрыл дверь и уже хотел выйти в коридор как увидел бегущий спецназ. Я быстро захлопнул дверь и ударил по кнопке замка, который надёжно закрыл дверь на металлический засов. Снаружи в дверь культурно постучали, а потом стали долбить ногами.

Я покрутил головой ориентируясь в какую сторону мне бежать. Похоже в пору применять план номер три. Только вот куда бежать. Сориентировавшись в пространстве, я понял, что ближайшая стена находится как раз в той стороне, где сейчас собрались охранники. Тем более в коридоре два имперских гвардейца тащили какой-то тяжёлый прибор, которым они хотели вскрыть дверь. Попробовать прожечь себе выход с другой стороны я не успею. Меня зажали как крысу, дверь раскалилась и выгнулась, грозя лопнуть брызгами металла. Пора было уносить ноги, мне никак не улыбалась отсюда уехать досиживать пожизненное, только уже где-нибудь и правда на Ганимеде. А там безвоздушное пространство, убежать будет крайне затруднительно.

Схватив первое что, попалось под руку на столе, я кинул тяжёлый предмет в перегородку, разделяющую лабораторию от комнаты с подковой машины времени. Звон разбитого стекла слился со звуком лопающейся двери. Я перелез в соседнюю комнату, попутно хватая со стола чемоданчик, с которым вернулись избитые исследователи двадцатого века. Обернувшись на секунду, я увидел врывающихся в лабораторию вооружённых людей с перекошенными от злости лицами. Не раздумывая ни секунды со всех ног я побежал к подкове машины времени. Сзади кричали, что надо обесточить подкову отрезав меня от единственного выхода. Над моей головой просвистела пуля из пистолета. Сильно оттолкнувшись от пола, я рыбкой, нырнул в подкову устройства, закрывая его за собой на две недели.