Они не могли остановиться. И их тела, и простыня под ними были полностью мокрыми. Они будто обезумели, словно превращались в единое сверхъестественное существо. Точно они образовывали его своим желанием и укрепляли своей энергией, а оно было им признательно за свое появление, и в благодарность дарило такое наслаждение, которого прежде не довелось им испытывать…

Но им пришлось остановиться. Их остановил самый сладкий момент разрыва всех нервных окончаний – когда в исступлении исчезает мир; исчезают мысли, и сердце гулко стучит, отдаваясь в теле вибрацией; дыхание становится глубоким, полным, но невозможно отдышаться; когда два тела перестают двигаться и замирают, слившись.

Она столкнула его руки так, чтобы он полностью лег на Нее всей тяжестью своего расслабленного тела…

Он поцеловал Ее. Она поцеловала его.

Это уже был другой поцелуй. Не первый поцелуй знакомства, это был первый поцелуй любви. Ее любви. Его любви. Их странного союза, который начавшись, как все подобные отношения обычно и начинаются, в результате изменил не только их самих, но и все, что их окружало. И ни один из них, желая этой встречи, не ожидал ничего необычного…

Дыхание Семеныча приходило в норму. Головой он лежал на Ее плече, и Она притянулась губами к его виску, чувствуя еле ощутимую пульсацию. Ночная лампа на столике размытым пятном выхватывала рисунок на темных обоях, играла бликом на стеклянном бокале и неполной бутылке мартини, освещала сползшее с постели белоснежное одеяло на полу, из-под которого стыдливо виднелись брошенные в беспорядке вещи.

Она смотрела в полутемную комнату и неосознанно прижала Семеныча к себе. Еще не приобретя его, Она впервые побоялась его потерять. Такое наслаждение подарил он Ей, что Ей стало безумно страшно.

«Как такое могло случиться, и что теперь делать? Забыть это уже невозможно. Но как жить дальше? А будет ли дальше?» – Ее наслаждение сменилось нехорошей тревогой, и Она соскользнула с постели в ванную.

Семеныч беспокойно проводил взглядом обнаженный силуэт и не сказал ни слова.

После первого, ни с чем несопоставимого восторга, Она еще долго не давала Семенычу спать, поднимая его на новые высоты волн дикой нежности. Это были другие, не менее восхитительные ласки. Она ласкала Семеныча и от его возбуждения загоралась желанием сама. И вновь разрезало ступни током пополам, а колени сводило так, что Она отстранялась от Семеныча и легонько отталкивала на несколько секунд, одновременно пытаясь пересохшими губами снова прильнуть к нему. Вдыхала удивительный аромат мужского тела и пробовала вкус его разгоряченной кожи, с которой стекали струйки пота, смешиваясь с солеными каплями на Ее влажном теле, когда вот-вот приближается то самое…

Теперь Она владела им: целуя, заставляла закрывать веки, с легкостью проводя нетерпеливыми пальцами по всем его черточкам и изгибам, чувствительно трогая мышцы на руках и плечах. Она изучила всю его грудную клетку, каждый сантиметр его тела, опускалась ниже и поднималась вновь, касаясь его руками, губами, кожей, ощущениями, чувствами. Любя его. Приникая к нему. Наслаждаясь им.

В результате Она выпила его до капли в последний раз, уже на рассвете…

Неприятный звук застегивающейся молнии на юбке. У Семеныча открылись глаза, и дрогнуло сердце. Он неслышно возник на пороге ванной комнаты и, прислонившись к косяку, смотрел, как Она, умывшись, расчесывает спутанные ночью длинные волосы, подкрашивает губы, подводит уставшие глаза и поправляет мятую блузку.

Увидев его отражение в зеркале, Она обернулась и замерла. Их взгляды опять встретились. В них было недоверие и недоумение. Оба понимали, что произошло то, что происходит, происходило, и всегда будет происходить между мужчиной и женщиной. Но вместе с тем, смутное ощущение того, что что-то пошло не так, не покидало их.