Легонько потянул ее на себя, чуть настойчивей. А потом попросту  отодвинул ее. Я и сама удивилась – на коленях красовались багряные ссадины.

Он что-то пробормотал на тарабарском. Наверное, ругательство. Вот-вот, ирод, любуйся тем, что ты наделал. Ай, да Викимара. Нужно будет ее отблагодарить за "услужливость".

Поглощенная своими мыслями , я пропустила тот момент, когда он все же выдернул из моих рук остатки платья. Прикрывая руками грудь и свое женское сокровище, я выставила все остальное на показ. 

Насильник присвистнул. Змий раскрыл капюшон и засипел что-то. Опять тарабарское наречие.

Мужчина осторожно дотронулся до моего бока, а я непроизвольно выгнулась и ойкнула. Печет и саднит.

Снова тарабарский язык.   А я всхлипнула. Еще раз. И вот уже одинокая  слеза  бежит по щеке. Он отпрянул от меня, как от огня.

- Только не плачь! Повелитель убьет меня,  убьет, - бормотал он, поспешно надевая  брюки.

- Кастрирует, - подлила я масла в огонь.

Что-то слабо мне верилось, что какой-то там повелитель так близко к сердцу примет мои слезы. Но раз уж  мой мучитель так этого опасается, почему бы не воспользоваться этим фактом?

Он бросил на меня быстрый подозрительный взгляд. Я охнула и потерла бок. Замер и прищурился.  Так, Велма,  не переигрывай. Я снова прикинулась несчастной, убитой происходящим  мышкой.

Подхватив в руки свою рубаху, он направился ко мне. Протянул ее мне.

- Отвернитесь.

Губы искривила ухмылка. Жаль, не сработало. Судя по всему, жалости ко мне у него не было. Но  увидев слезы, забеспокоился. Попробую еще разочек. Нижняя губа у меня задрожала, глаза увлажнились.

- Тихо, тихо, - вдруг встрепенулся он. -  Я отворачиваюсь.

 О как! Значит ,не любит слезы.

Я натянула на себя его одежду. В этот самый момент , тонкий лист бумаги, выроненный им не так давно, был подхвачен его ногой и приземлился возле меня.  Он подошел ко мне и поднял меня с колен.  Мужчина был такого высокого роста, что его рубаха  доставала мне до середины икры.  А затем он подхватил меня на руки и понес. Не понимаю, как так случилось, но оброненное им письмо оказалось у меня в руке, а затем было спрятано более надежно – в рукаве.  В моем положении нужно хвататься за любую соломинку. А уж за письмо, так напугавшее насильника, и подавно.

Осторожно уложив меня на кровать, он оглянулся по сторонам.

- Эй, как там тебя, - его зычный голос разнесся по замку.

Бум, бум, бум.

- Позови лекаря, - он  так хмуро посмотрел на прибежавшую на его  зов Вики, что та бесшумной бабочкой унеслась.

- Как вас зовут?

 Он проигнорировал мой вопрос. Зато ответил змей на его груди.

- Он – Урлассссс.

- Почему вы со мной это делаете?

- Ты бы помолчала.

Я и замолчала.

Вскоре вернулась Вики,  одной рукой она тащила за шиворот седого старичка, в другой руке несла пухлый саквояж. Посмотрев в несчастные глаза доктора, я чуть не пырхнула от смеха. Это тебя, дедушка, еще мочалкой не терли.

Ткнув пальцем мне в лицо, Урлас спросил у старичка:

- Как быстро ты это вылечишь?

Старик поправил очки , подошел ко мне поближе, всмотрелся, потрогал – покрутил в разные стороны нос.

- Перелома нет. А синяк пройдет дней , эдак, через семь.

- А если подумать? – набычился насильник.

- Если бы сразу лечить начали, за пару дней справились бы. А так, чтобы совсем следа не осталось, семь дней.

- Что значит, сразу?  Он свежий. Вот только минут десять как…

- Но позвольте, - не согласился с ним доктор. – Ему уже  часа три.

- То есть,  как три часа ? Тебе кто нос то разбил? – он больно схватил меня за подбородок.

Ну не сдавать же мне Викимару, которая,  ничего не подозревая, с любопытством посматривала на нас. Я упорно молчала.