- И кушать, - подала свой голос я и опять засопела, пристроив свои ладошки под щекой.

Кажется, он смеялся. Равно как смеялся  и кто-то еще, оказавшийся очень уж близко возле нас.

- Эй, поздороваться не хочешь? – этот "кто-то" щелкнул меня по носу.

А я только поглубже зарылась в куртку, ставшую за этот длинный день мне родной.

А потом я недовольно бурчала, когда мой кокон улетучился и ночной прохладный воздух  скользнул по ногам, когда сильные руки оторвали меня от такого теплого тела.

- Ты смотри-ка, вцепилась, словно клещ, - надо мной смеялись.

 Но было это как-то совсем не зло. А может, это все причуды сна?

А потом, когда меня несли на руках, я вдруг приоткрыла сонные глаза и увидела перед собой Урласа.

- Чур меня, чур меня, - шлепнула я по лицу это видение. А он, веселясь, куснул меня за палец. Не больно. Шутя.

А затем меня уложили в мягкую постель и накрыли теплым одеялом. Вспыхнула в последний раз свеча, осветив два довольных мужских лица.

- Ох, приснится же такое, - я повернулась на другой бок и тихо засопела.

15. Глава 15. В коконе

Олих и сам не понимал, почему с таким облегчением  встретил ее согласие.  Ведь все равно не отпустил бы. Все равно взял бы ее , не откладывая в долгий ящик.  Глядя на огонек, завершающий магический ритуал на их руках, ждал, когда же погаснет последняя искорка. И тогда набросится на нее, сомнет, распластает под собой. Заставит орать и просить еще. Он это умел.  Он знал все слабые места на женском теле.

Вряд ли его интерес продлится дольше, чем несколько недель. Но в условии озвучил два месяца.  Просто так вырвалось. Не отступать же?

 А когда последняя искра угасла, оставив на ее коже нежную вязь, опрокинул девушку себе на руку.  В штанах было нереально тесно.  Рыжий треугольник так манил ,  что хотелось ворваться немедленно.  Увидеть, как открываются от изумления ее глаза. А может, и мольбу услышать о пощаде.  Насладиться болезненным всхлипом. С любой другой именно так бы и сделал. Распластал бы  прямо здесь, на скале.

Но видя, как покорно ее изможденное тело отдалось его рукам, как безропотно, всего лишь облизнув пересохшие губы, была готова отдаться ему, вдруг остановился.

Сам не понимал, почему. Не понимал сейчас, глядя в ее изумрудные глаза, необычно доверчиво смотревшие на него. Кажется, она вовсе не догадывается, в чьи лапы попала.

Не понимал, почему отступил, когда забросил ее на Гора. Наслаждался тем, как естественно она оперлась о его грудь и схватила его за руку, как шелковые волосы, растрепавшиеся на ветру, окутали его обнаженный торс, забираясь, щекоча,  под куртку.

Приближаясь к обозу, вдруг захотелось спрятать принадлежавшее ему тело от чужих взоров. Искренне не понимал, почему она вдруг с такой благодарностью на него посмотрела. А затем обняла ногами, залезла под куртку руками, обжигая его своими ладошками, своим дыханием.

Какое-то извращенное наслаждение получал, удерживая обессиленно заснувшую девушку в своих руках. Ведь мог бы просто сгрузить ее на телегу, ан нет.

Даже Урлас не сразу догадался, почему брат так молчалив и так односложно отвечает на вопросы, почему закрылся крыльями, словно в панцырь спрятался.

Атот так и подумал, что Олих упустил девчонку. И раздумывал, не послать ли за ней охотников. А почему нет?   Он знал тяжелый характер брата. Вряд ли такая неудача добавит ему мягкости. Им предстояла последняя остановка перед тем, как они вступят в земли Артавии.  Несколько дней им придется ждать, пока подтянется еще один обоз, который  вел еще один сводный брат Олиха. Так что времени на поимку вполне достаточно.