Светлана прекрасно понимала, она была единственным ребенком в семье, и отец всю свою жизнь работал. Сперва на государство в роли прокурора, а после ее рождения резко сменил деятельность. Шаг за шагом увеличил свою долю капитала в компании, а после выкупил ее полностью. Светлана знала, отец надеялся, что она возглавит его корпорацию, но отказалась наотрез, из-за чего они поругались. И вот уже как второй год управляла этим маленьким кафе при гостинице.

– Александр Владимирович хочет пригласить на ужин Руслана…

– Опять?

Она знала его достаточно хорошо, но он был сух и тоже из семьи, что имела немалый бизнес. Ей казалось, что она породистая сучка, и отец пытается подсунуть ей такого же породистого кобеля. «А как же любовь?» – спросила однажды свою мать, но та только пожала плечами, дав понять, что миром правят мужчины.

У нее давно не было любви, не было парней, с которыми бы встречалась, ничего не было, только Галина и это кафе.

– Нет, – решительно ответила Светлана.

– Прошу, подумайте, это надо, он ведь не отстанет. Да и что вы теряете, посидите, посмотрите, может, даже и поймете его.

– Понять? Как его понять, если он не разговаривает.

– Да, немногословен, это уж точно, но Александр Владимирович хотел бы… А можно кофе? – спросил Герман.

– Кофе?

– Да, я еще не завтракал.

– Какое?

– Просто крепкое кофе с сахаром.

– Галина, прошу, приготовь два кофе, – попросила свою подругу.

Галина дернулась, словно по ней ударил хлыст, сперва сжалась от боли, а после выпрямилась и, почти прорычав, сказала Вадиму:

– Ты слышал! Два кофе на шестой столик. Быстро!

Светлана не расслышала, что сказала ее подруга, в это время думала об отце, но уловила в интонации Галины презрение и гнев. «Что-то с ней не так», – промелькнула мысль.

– Мы договорились? – спросил мужчина у Светланы.

Галина бросила полотенце на стойку и чуть ли не выбежала на улицу.

«Я кто ей, рабыня, чтобы мне приказывать! Я что, вечно за ней буду все прибирать и быть на побегушках?» – шла быстро и не обратила внимание, что на улице подул прохладный ветер. Кипела как чайник, мысли так и рвались наружу. – Кишка тонка, – это подумала о себе. – Подай кофе… Могла бы сама… Она привыкла так себя вести, а я… – Галина замедлила шаг, на душе стало тоскливо, ведь помнила, как вместе смеялись, а после по секрету рассказывали свои тайны. – Я не должна была так себя вести, зря я так…».

– Что тебе надо?

Увидев Вадима у аллеи, что вела в сторону памятника нефтяникам Сибири, спросила Галина.

– Ты не должна показывать свои эмоции, это привилегия высших, а ты нет.

– Убирайся!

– Ты должна быть смиренной и послушной как козочка.

– Я тебе сказала убирайся!

– Эмоциями ты показываешь свое слабое место.

– Что ты хочешь? Меня разозлить? Ты специально пришел сюда, чтобы посмеяться. Ты этого хотел? Да!

Галина хоть и ругалась раньше с подругой, но не так. А сейчас в ее груди все разрывалось от злости и обиды.

– Твои мысли пошлые, ты дегенерат! – крикнула юноше, что подошел к ней вплотную.

– Хм…

– Что за ухмылка? В твоей головке опять появились мысли пощупать меня! А? Ты больной. Ну, давай, попробуй, – Галина расстегнула первую пуговицу на блузке. – Что будет, если увидят, как ты это делаешь? – продолжила расстегивать блузку. – Ты ведь этого хочешь, верно? Хочешь!

Вадим стоял молча и наблюдал за тем, как девушка расстегнула блузку, а после, разведя руки в стороны, показала скрытую под кружевным бюстгальтером грудь.

– Ну же… – прошипела. – Попробуй, и я закричу.

– Да… – протянул Вадим. – Это еще то зрелище. Замарашка решила строить из себя недотрогу. Нет, так не поверят, надо придать нотку драматизма. – На этих словах он, словно кобра, метнулся к девушке, схватил за лифчик и резко дернул его на себя. Треск рвущейся ткани, и ее грудь, подпрыгнув, обнажилась. – Вот так-то лучше.