И зачем, спрашивается, ей был нужен этот карандаш, когда у нее вон целых десять собственных смертоносных орудий.

5. Глава 5. Кир

Прошлое.

Девчонка быстро выдыхается.

Сопит только возмущенно и иногда царапает меня ногтями вскользь – сил у нее не осталось, так что это скорее приятно.

– Все? Теперь я могу тебя отпустить, не опасаясь, что ты драпанешь от глупости под колеса? – ее растрепавшиеся волосы щекочут мне лицо. Они мягкие и напоминают мне запах из детства, когда в деревне бабуля будила меня земляникой с молоком.

Я не дожидаюсь ответа. Просто тащу ее к байку и заставляю девочку пристроить задницу на сиденьи, пока сам достаю початую бутыль какого-то пойла вместе с ножом.

Опять сглупил. Надо было хоть мотивы ей свои обрисовать, вместо того чтобы сразу пугать девчонку заточенным лезвием.

– Не бойся меня, ладно? – отрезаю кусок от своей футболки и присаживаюсь на корточки. От пробки избавляюсь зубами, чувствую несмелое прикосновение пальцев к плечу, когда снимаю с малышки кроссовок и заставляю упереться ногой в мое бедро. – Сейчас будет больно, так что терпи. Можешь, наконец, рассказать свою историю, пока я тут вожусь с твоим боевым ранением.

На ней какой-то слишком короткий топ, и я ненадолго позволяю себе задержать взгляд на полоске обнаженной кожи между краем шортиков и этим недолифчиком.

Мужиков обычно заводят сиськи. Ну или задницы, если ракурс сзади. Что-то я не припомню случаев, когда член настолько простреливало от вида девчонки в одежде. Нет, одно дело, когда там такое платье, что все сразу видно – это отдельная категория женщин, которые любят собирать наши слюни.

Но вот так… С одной стороны – абсолютно невинно. В последние дни припекает так, что кожу хочется с себя содрать, ночью только можно нормально находиться на улице, поэтому я и не удивляюсь, что девочка не запаковала себя в пуховик. Обычные шорты, так половина города ходит, топ, рубашка даже сверху есть. Правда, расстегнутая.

А с другой я чувствую, как у меня встает от вида этой застенчивой девчонки на моем байке.

Плюс в том, что мне не надо это контролировать, потому что в такой темноте она точно ничего не увидит. Да и вряд ли малышка в ее состоянии будет вообще смотреть на мой пах.

Не то чтобы я этого не хотел, но игра в доктора сейчас точно без сексуального подтекста.

Лью виски на ее ногу, потому что тут полной всякой заразы и лучше обеззаразить сразу, и девочка пытается меня оттолкнуть, опять сорвавшись на тоненькие глухие всхлипы.

– Плакса. Тебе определенно это подходит, – дразню ее, стараюсь отвлечь, но она продолжает шмыгать носом и быстро моргать.

Решаю сменить тактику. Выпрямляюсь, лишая ее точки опоры, поддерживаю рукой на талии и подношу стеклянное горлышко к ее губам.

– Открой рот.

В ее состоянии я, по-моему, могу вертеть ей, как душа пожелает – она, ни секунды не мешкая, подчиняется мне и приоткрывает губы, смешно морщась, когда я немного наклоняю бутылку и вливаю крепкий виски в ее рот.

– Не вкусно, – девочка скользит языком по нижней губе, а я вспоминаю, что у нее сегодня день рождения, и оправдываю свои дальнейшие действия.

– Сейчас будет лучше, Плакса.

Она медлит с ответом, но через несколько охуенно долгих секунд все-таки начинает шевелить губами, пытаясь повторить то, что я с ней делаю. Девчонка совершенно не умеет целоваться, у нее это выходит как-то неуклюже и без всякой уверенности, но я не хочу отрываться от ее рта, когда мой язык скользит глубже.

Поцелуй наполнен вкусом виски, дрянными нотами какого-то девчачьего блеска для губ – предпочитаю, чтобы губы у женщины были накрашены только когда она на коленях передо мной с готовностью отсосать – и ощущением чего-то еще.