Сам же ваш покорный слуга, зная придворные нравы не понаслышке, а, испытав их на собственной шкуре, в милосердие и сострадание этих придворных пиявок и клопов поверить не может.

Вот так в императорском дворце появилась самая знаменитая клумба в Поддиной, ныне называемая Круглой императорской клумбой или Могилой вертоградаря Ю.

Говорят, что клумба возле Северного павильона называется Могилой вертоградаря Ю, потому что Ю был в ней похоронен, но я думаю, что это не так и вот почему: во-первых, никого и никогда, даже императоров, не хоронили в императорском вертограде, а во-вторых, на старинном плане императорского дворца, который ваш покорный слуга видел в императорском архиве своими собственными глазами, вместо надписи «Могила вертоградаря Ю», стояло «Могила Ву Ли»… Но ведь всем в Поддиной со школьной скамьи известно, что вертоградарь Ю умер раньше Ву Ли… Следует добавить, что и сама императрица Юй была убита не где-нибудь, а прямо на Большой императорской клумбе.

Все эти подробности я здесь привожу только для того, чтобы кто-нибудь более проницательный, чем я, объяснил, почему Круглая императорская клумба в императорском вертограде сначала называлась Могилой Ву Ли, а после Могилой вертоградаря Ю…»

Рассказчик вдруг замолчал и, как показалось Сергею Петровичу, замолчал обиженно, словно вдруг догадался, что Сергей Петрович и не думал задумываться, отчего это клумбу в императорском вертограде раньше называли Могилой Ву Ли, а потом Могилой вертоградаря Ю, а думал вот о чём: о том, что пока он не взялся помогать Мальвине, история вертоградаря Ю была похожа на разобранные часы; и только благодаря тому, что Сергей Петрович вцепился в роман Мальвины мёртвой хваткой, кучка разрозненных пружинок, колёсиков, винтиков и шестерёнок сложилась в движущийся механизм, в котором ничего не было лишнего, всё слаженно работало и стрелки на циферблате романа Мальвины показывали ровно столько, сколько и должны были показывать.

Сергею Петровичу было приятно сейчас об этом вспоминать и он, может быть, предался этим воспоминаниям со всей страстью, наслаждаясь подробностями, если бы рассказчик не заговорил:

«Иногда бывает трудно и даже невозможно растолковать варварам наши поддинские выражения. Однажды, когда я перевёл одному весьма учёному варвару поддинское выражение: «Лучшее средство от бессонницы – сушёная голова змеи под подушкой, но куда лучше головы змеи под подушкой, голова молоденькой девушки на подушке», он так и не смог понять это понятное даже самым глупым поддинцам выражение.

Этот учёный варвар сказал мне тогда, что сам он ни за что не смог бы уснуть, если бы знал, что у него под подушкой лежит голова сушёной змеи и уж тем более он не смог уснуть, если бы рядом с ним на подушке лежала отрубленная голова пусть даже и очень хорошенькой девушки. И хотя я объяснил ему, что сушёная голова змеи обладает несомненным свойством нагонять на человека сон и этим её свойством вот уже тысячу лет пользуются миллионы поддинцев, мающихся бессонницей, он мне так и не поверил.

А вот вокруг головы девушки у нас с ним разгорелся целый спор. Даже после того, как я растолковал варвару, что здесь применён приём «часть вместо целого», что, говоря «голова девушки», мы говорим обо всей девушке целиком и в самом добром здравии, что сон приходит благодаря усталости, приобретённой вследствие любовных утех, варвар только прятал свою вежливую улыбку в своей огромной рыжей бороде, а его глаза говорили мне: «Ох, и чудная же эта ваша страна, Поддинская империя, и какие же чудные люди эти поддинцы!»