Об этой драке вскоре узнал весь дворец, так что главный смотритель гарема Су был вынужден сообщить о случившемся самому императору Ы.

Весь гарем с любопытством ожидал высочайшего решения императора Ы: все были почему-то уверены в том, что теперь Ву Ли непременно казнят и казнят самым жестоким образом – отрубят ей голову. Но император Ы только рассмеялся, узнав о случившемся, он долго выспрашивал у Су подробности драки, расспрашивал об «этой новенькой», и велел Су пригласить этим же вечером в Северный павильон «эту пикантную дикую пейзанку».

Всего за четыре года, с тех пор как в гареме появилась Ву Ли, жизнь гарема сильно переменилась. Теперь в нём не было воюющих между собой кланов, объединявшихся возле фавориток и фавориточек императора. За четыре года девочка из горной деревушки сумела подчинить себе весь гарем. Стоило ей только нахмурить свои чёрные брови, как в гареме затихали все перебранки, так что главному смотрителю Су совсем стало нечего делать; даже сам император Ы теперь приглашал к себе наложниц только с согласия Ву Ли. Дело дошло даже до того, что император Ы всю весну приглашал в Северный павильон одну только Ву Ли, чем вызвал даже ропот среди остальных насельниц гарема.

Вновь прибывшим в гарем девушкам (предварительно предупредив, что если об этом узнает Ву Ли, то сплетницам не поздоровится), шёпотом рассказывали, что в первый раз к императору Ы в Северный павильон будущая всесильная императорская фаворитка Ву Ли явилась с расцарапанными щеками и синяком под левым глазом. И совсем уже тихо, так тихо, что можно было только по движению губ разобрать слова, уточняли, что царапины и синяк на лице Ву Ли были делом рук Дунь. Дунь же теперь была всего лишь одной из многих наложниц, и ей самой теперь приходилось прислуживать Ву Ли, если той этого хотелось. И если император Ы правил всей Поддиной, то, как поговаривали при дворе, над императорским гаремом безраздельно властвовала Ву Ли. Многие высокопоставленные вельможи даже заискивали перед ней, зная, что она была одним из тех немногих людей в империи, к мнению которых император Ы прислушивался.

Однажды, когда в императорском вертограде стояла блаженная послеобеденная тишина и на землю при каждом дуновении ветерка падали белые нежные лепестки, император Ы отдыхал в Северном павильоне от государственных дел, любовался цветущими сливами, сочинял стихи, а императорская фаворитка Ву Ли записывала их.

Перед Северным павильоном молодой вертоградарь поливал из лейки белые императорские хризантемы, да так искусно и ловко, что даже сам император залюбовался им и тут же стал диктовать Ву Ли своё новое стихотворение о молодом вертоградаре, его старой лейке и белой хризантеме. Вдруг император Ы услышал хруст шёлка и оглянулся: Ву Ли медленно, словно её внезапно одолел сон, упала в ворох бумажных свитков; из её носа на свежие, ещё влажные стихи императора, выбежали две струйки крови…

Император Ы взял кисточку, обмакнул её в кровь Ву Ли и написал на белоснежной рисовой бумаге четверостишие, известное ныне всем школьникам Поддинской империи:

Опустела лейка в руках молодого садовника —

Всю воду до последней капли, выпили белые хризантемы.

В тушнице закончилась чёрная тушь.

Возьму кисточку, буду писать красной тушью…

Только после того, как император Ы дописал своё стихотворение, он вызвал в Северный павильон главного императорского врача Ги.

В далёкой горной деревушке, откуда была родом Ву Ли, несмотря на бедность, детей каждый год рождалось так много, что её жители уже и не вспоминали о тех девушках, которых четыре года назад увёз военный отряд под командованием железнозубого и железнорукого офицера Ци.