Пока я одевалась, шагала к двери, и выходила в коридор, меня прямо захлестнула обида. Ну Господи ты боже мой, ведь стрелять умеет, вон, соболю в глаз попал, может пройти за день полземли, может выжить в тайге, а вот к женщине подойти с предложением обоюдной радости не может. И даже с учётом того, что эта женщина уже прижималась к нему всем телом! Мать моя прародительница, в этом городе есть мужики кроме Генки? А я ведь так рассчитывала на целые сутки объятий!

Санька нагнал меня в коридоре, как тайфун, подхватил на руки и унёс в номер. Но теперь я решила провести ему урок вежливости, и отбивалась от него руками, и ногами. А потом, когда ему все-таки удалось раздеть меня до красивого нижнего белья, а сам он был уже вообще без белья, я долго и нудно читала ему лекцию о том, как нужно обращаться с женщиной в том случае, если вы уже знаете зачем пришли, и существует договорённость об этом. Скромность и страх в этом случае ломают все, надежду, предвкушение, возбуждение, и остаётся только злость на партнёра.

А потом мы начали все сначала. Оделись, и как будто только что пришли в номер, оба зная зачем мы сюда пришли. Я не давала Сашке советов, не провоцировала движениями, я была просто женщиной, пришедшей к мужчине в гости. Все остальное должен был придумать Сашка и реализовать это в жизнь. В тот момент мне было жаль времени. Ну прямо очень. Но я задолбалась быть лидером в интимных отношениях. Я хотела, чтобы меня уговаривали, гладили, старались потрогать то, что нельзя. А я бы в это время краснела, бледнела, отбивалась от рук, и потихоньку соглашалась отдаться мужчине.

И сейчас Сашка был должен реализовать эту картинку, и я очень надеялась на то, что у него это получится. И Сашка старался. Он помог мне снять пальто, по пути погладил места, которые отреагировали на его прикосновения. Потом он снимал с меня сапоги, это была отдельная поэма. Он так умело это сделал, что мне больше и не надо было ничего, я была готова уже ко всему. Но сказать об этом ему я не могла, он же сдавал экзамен. Поэтому я скрипела зубами и позволяла Саньке подкидывать дрова в тот костёр, который уже горел внутри меня.

Вот он снял с меня пиджачок, поцеловал в шею, и задержал руку под мышкой. Вроде на пару секунд задержал, а я уже теряла контроль над собой. А Саня продолжал. И я начала думать, как это ускорить. Я сама все это придумала и заставила его делать, но я уже готова была перейти к главному блюду, и сил терпеть у меня не было. Я готова была заняться этим прямо в одежде. Колготки с меня уже сняли, а юбка с водолазкой не мешали мне запустить Сашку туда, куда надо, и я была готова это сделать сию минуту. Я хотела этого!

Дело было за фигнёй. Санек то был полностью одет. Ну не считая верхней одежды. Он был в брюках, рубашке и полувере и все это было застегнуто на все пуговицы! Сколько будет длится процесс раздевания? А я готова его съесть прямо одетым. Но Сашка упорно шёл к близости своим путем, а я тихо стонала от возбуждения, а мне хотелось выть. И все-таки шифер треснул и случилось то, что случилось. Я со всей силы дёрнул его за пояс брюк, чтобы получить доступ к главному. Пуговицы отлетели. Остальное заняло мгновения. И вот я получила доступ к тому, к чему стремилась, и что мгновенно могло потушить мой костёр.

Я опять отодвинула Сашку на вторую роль. Но он даже не успел этого понять. Непринужденным движением, неоднократно отработанным с первым мужем, я притянула Саньку к себе, присела на стол, и все. Дальше все случилось само. На огромный пожар направили мощную струю воды. Взорвались мы и все вокруг. Все это длилось одно, два или пять мгновений, но это были незабываемые ощущения. Я впилась зубами Сашке в плечо, а он так притянул меня к себе, что хрустнули все мои кости.