Вот здесь я понял, как хорош был Бехтеев, ибо Панин был просто фантастический сноб. Видимо, именно так Никита Иванович представлял себе образ аристократа, которому он хотел соответствовать. Простых людей он за людей не считал вообще. Всё, что ему не нравилось, Панин просто пропускал мимо ушей. Кошмар, а не человек. С такими работать я никогда не любил, а приходится. Хотя и на него нашёлся ключик. Он был очень тщеславен и чрезвычайно самоуверен.

В общем, учиться мне стало сложнее, и я начал лить в уши всем, начиная с самого́ Панина и тётушки Елизаветы, а также всем её приближённым, что хочу заниматься серьёзно и прошу подобрать мне преподавателя с высоким знанием науки. Но эффекта от этого не наблюдалось, пока случайно осенью не случилась огненная забава, повещённая взятию Берлина нашими войсками19. Фейерверк был неплохой, хотя, конечно, не чета тем, что я видел в старом мире…

⁂⁂⁂⁂⁂⁂

Настроение у Михаила Ломоносова 20было безнадёжно испорчено. Он в последние годы вообще редко пребывал в оптимистическом расположении духа, а здесь просто… Просто хотелось пойти в кабак, напиться до положения риз и набить морду первому попавшемуся немчуре! И он только и думал о том, как он после этого чёртового фейерверка это сделает.

В его жизни это был универсальный способ отвести душу. Прокля́тые немцы! Нет, к немцам Михаил Васильевич, в принципе, относился хорошо. Ломоносов, безусловно, уважал Христиана Вольфа, своего учителя, человека с которым он с удовольствием обсуждал свои мысли. Он очень любил свою жену Лизу, урождённую Цильх, иначе никогда не связал бы с ней жизнь. Даже лучшим его другом был покойный Рихман…

Но эти прокля́тые немцы в академии, которые не пускают русских в науку и всячески вставляют палки в колёса лично ему! При содействии своего покровителя Шувалова Ломоносов получил возможность устроить праздничный фейерверк для всего высшего общества Петербурга. Но ведь при входе встретился ему его личный враг Шумахер со своим затем, лица радостные, сияющие и наглые, криво так на него посмотрели и захохотали! Поубивал бы!

Всё зло от них, немчуры прокля́той! Ломоносов просто кипел внутри, прохаживаясь между гостей и раздавая дежурные улыбки и поклоны. И здесь к нему подошла сама императрица с маленьким Павлом.

– Вот, Павел Петрович, устроитель сего фейерверка, академик Академии наук Ломоносов Михаил Васильевич! – показала на него племяннику сама императрица.

– Михаил Васильевич! Много слышал про Вас! – заговорил с ним маленький Великий князь. Забавно было смотреть на сего курносого, темноволосого малыша, который с невероятной серьёзностью смотрел снизу вверх на высокорослого академика.

– Ваше Императорское Высочество! – вежливо ответил Ломоносов.

– Я хотел бы поблагодарить Вас за столь роскошную огненную потеху! – продолжал Павел.

– К Вашим услугам, Ваше Высочество! – настроение у Ломоносова не улучшалось, даже после привлечения внимая самых высоких персон.

Императрица со свитой отошла от них, и они остались практически наедине.

– Михаил Васильевич, мне давно очень хотелось поговорить со столь славной персоной в мире науки! Меня давно интересовало, а зачем Вы живёте и мыслите? – вопрос прозвучал настолько внезапно, что Ломоносов даже почувствовал, как на секунду у него остановилось сердце. Всё плохое настроение и все прочие мысли из головы вылетели.

– Ваше Высочество! Не понимаю сути Вашего вопроса, ибо живу по соизволению Божию!

– Я думал, что Вы Михаил Васильевич, будучи человеком просвещённым и умным, должны хотя бы ставить цели своей жизни. Признаться, когда я спрашиваю себя о смысле своего бытия, то вижу только один вариант – забота о России. Но я же будущий русский император и это моё, Богом данное, предназначение. Но и Вы, наверняка видите для себя некий путь? Что это? Забота о науке, о семье, о Родине? Что, Михаил Васильевич?