Денис инстинктивно слегка отодвинулся от жены. Она притянула его обратно.
– Не беги, не беги… А ты говоришь «без Иисуса»… Теперь никак! Ты врал, а он помогал, ты убивал во мне все лучшее, а он терпеливо ждал, пока я приду и открою сама себе дверь… И это оказалось очень легко… Простить только было нелегко.
– Но… ты же простила, да, Оксанка? – Денис придвинулся еще ближе и погладил жену по плечу.
– Да, – легко, слишком легко, сказала она.
Денис вздохнул:
– Понятно. И…?
– Вот и выбирай теперь, Денис, пожалуйста, что тебе нужней.
– Я… я не хочу ничего выбирать, Оксанка. Я давно все выбрал.
Оксана кивнула:
– Правильно. Выбрал. И потом стал самостоятельно добавлять в нашу жизнь… измен, проблем… Что ты смотришь? Хочешь упрекнуть меня? Нет? И правильно. Я всегда любила только тебя. Ты знаешь.
– Я тоже.
– Вот и хорошо. Давай пока жить так. Если выбрал, то утвердись в своем выборе. Чтобы опять не побежать… Погуляй немножко… покрутись… Ты же не докрутился в юности. Это понятно. А там посмотрим.
– Но вообще-то это ненормальная жизнь, Оксан… – сказал Денис и почувствовал, как внутри противный тоненький голосок добавил: «И она мне нравится, такая жизнь…» – Патология, патологическая семья! Идиотская ситуация… – неуверенно продолжил Денис, заглушая этот мерзкий внутренний голос: «И очень даже удобная… приятная, сладкая…»
Как будто услышав его мысли, Оксана сказала, прищурясь:
– На самом деле это самый безболезненный способ решения удивительных сексуальных фантазий, которые тебя временами посещают. Лично для меня – странных и неприемлемых. Даже если весь мир будет это делать, перед завтраком, вместо чистки зубов…
– Смешно, – вздохнул Денис.
– … я этого делать не смогу, извини. Попробуем вместе это решить вот таким образом. Живи пока один. Наверно, так будет правильней…
– Не знаю… – ответил Денис, прислушиваясь к тишине своих чресл.
Стоя босыми ногами на влажном теплом песке и глядя на блаженствующую в воде Маргошу, Денис вспоминал этот разговор.
«Докрутился!.. – подумал он. – А море какое все-таки странное. То ли море, то ли не море. То ли вода и жизнь, то ли… не пойми что. Отсутствие жизни. Мертвая субстанция. Неизвестное вязкое пространство с непонятными свойствами… вроде моей жизни…»
– Э-э-э, милый, что-то ты совсем, по-моему, перегрелся, – сказал Денис сам себе и попробовал вбежать в тугую теплую воду. Но на уровне коленей остановился и стал потихоньку смачивать тело – ладони, плечи, грудь. Маргоша махала ему рукой:
– Пап, плыви сюда! Смотри! Я на спине лежу!
Денис вернулся на берег, подошел к Оксане, сидевшей в шезлонге, и опустился рядом на песок, прислонившись к ее ноге. Он провел по ней щекой, и тонкие, незаметные глазу волосики привычно пощекотали ему кожу. Денис обнял одной рукой Оксану, и они вместе стали смотреть на Маргошу, плывущую к берегу. Маргоша увидела, что родители любуются ею, и опять помахала Денису:
– Пап, пап, иди ко мне! Вместе полежим на воде, а мама нас сфотографирует!
– Сейчас! – крикнул Денис. – Мурашки прогоню и приду!.. Уже плыву-у! А ты, малыш, сама сюда заворачивай! – Он обернулся к Оксане: – В жизни так далеко не заплыву. Хоть здесь, говорят, и нельзя утонуть… в этом море…
Оксана вытянула ногу, к которой он прислонялся, и сказала:
– Маргошка становится все больше и больше на тебя похожа…
– Правда?
Оксана засмеялась:
– Ага, с затылка!
Денис заглянул снизу под переливающиеся стекла ее солнцезащитных очков, чтобы увидеть глаза жены.
– А на Дато?
Оксана выпрямила обе руки над головой, потянулась.
– А на Дато она никогда и ни в чем не была похожа. Она – просто моя дочь. И больше ничья.