– Мам, я тебя предупреждал, если ты еще раз пошлешь мне деньги…

– И что? Что ты мне сделаешь? – задорно выкрикнула семидесятипятилетняя Вера Мартыновна и тоже засмеялась. – Мне деньги не нужны, понимаешь? Мне эту пенсию не на что тратить…

– Ага, понятно…

Денис досадливо крутил головой, слушая, как надо чистить зубы – не вправо-влево, а снизу вверх, и что еду запивать не надо, а надо пить только через два часа после еды, и чай черный пить не надо, а надо пить мяту… А заваривать мяту надо не в простой чашке, а в эмалированной кастрюльке, но чтобы она была чистая и неподгоревшая, а еще лучше запарить на водяной бане мяту пополам с мелиссой, можно и зверобой добавить, травку от девяноста девяти болезней, и пить маленькими глотками за полчаса до еды и через два часа после, а в воду питьевую хорошо бы положить серебряную ложку…

– Мама! Остановись! Какую ложку? Какую ложку?! У меня фильтры стоят на кранах, понимаешь? И я воду питьевую покупаю, из родника!.. И я не в Москве сейчас, мама!..

– Хорошо, сынок, – миролюбиво сказала Вера Мартыновна. – Но мяту ты все-таки не выбрасывай, завари. Хорошо? Я тебя очень люблю, Деня. Целую.

Вера Мартыновна отключилась до того, как Денис услышал бы ее слезы. Денис представил, как она сейчас придет с почты домой и станет доставать отца. А тот возьмет собаку и уйдет гулять на четыре часа, до ночи. Молча уйдет, молча придет, ляжет спать и завтра ничего не будет говорить, и послезавтра. Может, буркнет за столом «Соли мало», а может, и не буркнет. Многие знакомые Дениса удивлялись, узнав, что у него есть отец и две старшие сестры. У всех складывалось ощущение, что у Веры Мартыновны на всем свете нет никого, кроме Дениса. Наверно, так оно и было.

Сестры давно уехали, нарожали детей, у одной даже народились внуки. Денис был младше сестер на пятнадцать лет. Когда он собрался в Москву после школы, мама сказала «Не отпущу» и не отпустила. Он, правда, все равно уехал, но первые годы она звонила ему почти каждый день, хотя бы на одно слово, чтобы услышать его голос, и комендантша колотила с утра пораньше в дверь и орала: «Иванова Зина! Вас там на проводе!» Мама все эти годы посылала ему нужные и ненужные вещи и деньги…

Теперь, когда Денис с Оксаной жили совсем хорошо, не очень было понятно, как поступать с деньгами. Отсылать их маме обратно? Сляжет с сердечным приступом. Копить? Как в этой стране можно что-то копить, особенно такие суммы? Покупать что-то? Кощунственно – что он может купить на мамины четыреста рублей? Две бутылки хорошего немецкого пива и пакет сушеной тараньки? Иногда Денис сам покупал матери лекарства, одежду и посылал ей. Но Вера Мартыновна каждый раз очень хитро находила повод, чтобы забраковать его подарки: пальто оказывалось ей мало, лекарство – не то, чай она такой не пьет и конфеты вредны для крови. Так, чтобы у сына не возникало больше мысли тратить деньги на нее.

– Помнишь старинную восточную легенду? – спросила, вздохнув, Оксана и отложила журнал. – У одной матери был сын. Сын влюбился в красивую и очень своенравную девушку. Девушка сказала: «Если любишь, принеси мне сердце своей матери». Неразумный сын пошел, вырвал сердце из груди матери и поспешил к любимой. Так спешил, что споткнулся и упал по дороге. Сердце выпало из его рук, ударилось об землю и со стоном проговорило: «Сынок, тебе не больно?»

– Оксан, но я же никак к этому не причастен, к тому, что моя мама…

Денис махнул рукой.

– Да я просто о любви говорю, Денис. О невероятной материнской любви, больше ни о чем. Ты действительно тут ни при чем. Она не видит и не знает, какой ты на самом деле. Иногда я думаю: хорошо, что у меня дочка. Дочерей все-таки любят не так безумно и слепо.