Терри толком не понял, зачем Иона рассказал это и что он хотел услышать в ответ, поэтому неуверенно начал:

– Господин Приор, но у Эвы же хорошее здоровье и её репродуктивная система…

– Я слышал, – перебил его Приор, – что среди пустынников родительский инстинкт редко встречается. Это правда?

– Да, господин Приор.

– Зачем ты ей потворствуешь? Тебе должно быть всё равно. Или ты та погрешность?

– Нет, у меня нет этого сбоя, – отрицательно замотал головой Терри. – Детей хочет Эва. В любом случае, наш ребенок будет воспитываться в Питомнике, как и все…

– Наивный юнец, – Иона засмеялся. – Она оставит ребенка при себе. Проблема не в том, что она не родит, Терри. Проблема в том, кого она родит. У неё третий сертификат здоровья, потому что её мамаша была больная на голову и это наследуется. Она родит ребенка, но он не пройдет сертификацию. И что потом?

– Господин Приор, вероятности низкие…

– Прекрати называть меня так. Здесь я не Приор, а подкаблучник. Я предпочитаю отделять эту сторону характера от работы.

– Извините, – сказал Терри, с трудом зажевав «господин Приор». – Эва… все эти вопросы изучала и настроена оптимистично.

– Ты не ответил на вопрос – зачем это тебе?

– Я люблю её, – ответил Терри и наконец смог поднять на Приора глаза. Иона смотрел на него с малообъяснимой тоской.

– Помыкать её желаниям не значит любить, Терри. Почему ты стоишь на своём, даже узнав, что ребенок будет расти при тебе?

– Не знаю. Но я знаю другое – в таком темпе ни вы, ни она долго не протянете. Разрешите попробовать, все анализы дают хорошую вероятность. Она очень хочет детей, она бредит мальчиком. Наследником для вас, чтобы это ни значило.

– Ты сможешь сделать правильный выбор, когда его придется делать?

– Какой выбор?

– Город не должен узнать, что моя дочь явила свету дефектного. Иначе её переведут на четвертый сертификат и стерилизуют. Она сойдет с ума, как её мать. Если ты берешь на себя ответственность, ты обещаешь мне, что не допустишь больного ребенка до сертификации – и она об этом не должна узнать. Я снова введу в рацион Эвы эти… добавки. И ты больше не будешь заикаться о детях.

– Так точно.

– И до сертификации я этих детей даже видеть не хочу.

– Так точно.

– Ты вообще видел младенцев?

– Да, одного Эва мне показывала в саду.

– А теперь представь, что это твой ребенок и ты сворачиваешь ему шею. И ещё раз ответь на мой вопрос.

– Так точно.

– Может дело и правда в этом инстинкте… Я не смогу. За меня это сделает кто-то другой.

Тогда Терри не понял, что Иона имел в виду под «выбором». Точнее умом он обработал гипотетическую ситуацию, о которой говорил ему Приор, и разрешил её в соответствие с идеологией: дефектные дети должны быть уничтожены. Логичный постулат, который вдалбливался всем с Питомника, рядом с тем, что твоя ценность напрямую зависит от пользы, которую ты можешь принести Городу. Пользу может принести только здоровый человек.

Страшно стало потом. Он нарушил обещание дважды. В первый раз, когда ему показали Иоланту, Терри осознал, что родительский инстинкт в нем всё же есть – это делало его напрочь дефектным. Он понял, о чем говорил Иона, когда рассказывал про имя Эвы. А второй раз он нарушил обещание, когда перепуганная Эва протягивала ему хрипящего и задыхающегося мальчика, настоящего, реального и вовсе не гипотетического. Его ребенка. И вмиг все идеологические установки летят во тьму, а в голове пульсирует одна мысль – помочь, спасти любой ценой.

Поначалу скрывать приступы Юкки было страшно, но за год они довели свои действия до автоматизма. Терри понимал, что это было легко – Приор не желал иметь никаких дел с детьми до сертификации. Приходя в куб, он запирался в своем блоке, нянчил Номи, но чаще его просто не бывало дома. Однажды утаив от него правду, скрываться после было легко.